меня тем, что она была надежно застрахована, и потому неосторожность горничной не причинила мне никакого ущерба.
Никакого ущерба!
Вот как я обрел и потерял свою любовь.
Я всей душой отрицаю, что это приснилось мне. Таких сновидений не бывает. Нам часто снятся кошмары, тоскливые и болезненные, но испытать во сне полное, невыразимое счастье… – ах, нет! Это моя нынешняя жизнь – сон.
Но в таком случае чего ради я женился на Милдред? Зачем стал солидным, скучным преуспевающим дельцом?
Да говорю же вам, все это не более чем сон. Моя милая госпожа была единственной реальностью. И какая разница, что я делаю во сне?
1891
Джером Клапка Джером
Партнер для танцев
– Эта история, – начал свой рассказ Мак-Шонесси, – произошла в маленьком городке Фюртцвангене, в Шварцвальде. Там жил чудаковатый старик по имени Николас Гейбель. Он занимался изготовлением заводных игрушек и был известен чуть ли не во всей Европе. Гейбель мастерил кроликов, которые выпрыгивали из капустного кочана, хлопали ушами, приглаживали усики и снова прятались; кошек, которые умывались и мяукали так правдоподобно, что собаки принимали их за настоящих и бросались на них; кукол, которые приподнимали шляпы и говорили: «Доброе утро! Как поживаете?», и даже таких, которые могли спеть песню.
Но он был не просто искусным механиком – он был художником. Работа стала для него увлечением, почти страстью. Его мастерская была завалена диковинными вещами, сделанными не на продажу, а просто так, удовольствия ради. Изобретенный им игрушечный ослик мог бежать рысью два часа подряд, причем куда быстрее живого, и не нуждался в кучере. Механическая птица взмывала в воздух и летала кругами, а затем опускалась на то же самое место, откуда взлетела. Скелет, укрепленный на железном стержне, отплясывал матросский танец. Еще там была кукла в человеческий рост, которая играла на скрипке, и заводной джентльмен, полый внутри, который мог выкурить трубку и выпить больше темного пива, чем трое немецких студентов, вместе взятых, – а это чего-нибудь да стоит.
Все верили, что старому Гейбелю под силу смастерить человека, способного делать все, что угодно. Один из его механизмов сделал даже слишком много – и вот как это случилось.
У молодого доктора Фоллена был малыш, а у малыша был день рожденья. Первый день его рождения заставил все семейство изрядно поволноваться; но по случаю годовщины этого события жена Фоллена решила устроить бал. Николас Гейбель и его дочь Ольга были в числе приглашенных.
На другой день три или четыре близкие подруги Ольги, которые тоже были на празднике, заглянули к ней, чтобы поболтать. Как водится, они принялись обсуждать недостатки своих кавалеров. Старый Гейбель сидел в этой же комнате, но он, казалось, погрузился в чтение газеты, и девушки не обращали на него внимания.
– С каждым балом хороших танцоров становится все меньше и меньше, – сказала одна из девушек.
– Да, и еще они ужасно важничают, – сказала другая. – Приглашают на танец с таким видом, точно оказывают тебе великую честь.
– И как глупо они разговаривают, – добавила третья, – вечно твердят одно и то же: «Как вы сегодня очаровательны. Вы посещаете Вену? О, вы непременно должны там побывать, это прекрасный город. Как вам идет это платье. Какая чудная погода. Любите ли вы Вагнера?» Я бы хотела, чтобы они придумали что-нибудь новенькое.
– А я никогда не слушаю, что они говорят, – сказала четвертая, – мне это все равно. Хорошему танцору позволительно быть глупым.
– Чаще всего так и бывает, – ехидно заметила тоненькая девушка.
– Я иду на бал, чтобы танцевать, – продолжала предыдущая собеседница, не замечая этой насмешливой реплики. – Все, чего я жду от партнера, – чтобы он уверенно вел меня, хорошо вальсировал и не уставал, пока я не устану.
– Это может делать и заводная фигура, – сказала девушка, которая только
