населенной призраками, как тот, кто слушает сказку.
– Мы нашли вас на рассвете, – сказал старик. – Ваши губы и лоб были в крови.
Очень медленно воспоминания о событиях минувшей ночи стали возвращаться ко мне.
– Теперь вы поверили, – спросил старик, – что в этой комнате обитает зло?– Он словно не укорял незваного гостя, а печалился о друге, сломленном неудачей.
– Да, – сказал я, – в ней обитает зло.
– И вы встретились с ним. А мы прожили здесь всю жизнь и ни разу не решились взглянуть. Мы никогда не смели… Скажите нам: это был призрак старого графа?
– Нет, – ответил я, – это не он.
– Я же вам говорила, – сказала старая леди со склянкой в руке. – Это его несчастная молодая жена, которую он напугал.
– Нет, – повторил я. – Я не видел ни графа, ни его жены. Там вообще нет никаких призраков. Это хуже, намного хуже.
– Что же это? – спросили они.
– Худшее из всего, что мучает бедных смертных, – сказал я, – и это – Страх во всей его наготе! Беспричинный ужас темноты и безмолвия, который оглушает, слепит, отнимает волю. Он следовал за мною по переходам, он боролся со мной в комнате… – Я резко остановился. Наступила тишина. Моя рука потянулась к повязкам на голове.
Тогда человек с козырьком над глазами, вздохнув, проговорил:
– Так оно и есть. Я знаю, что это было. Могущество Тьмы. Навлечь на женщину такое проклятие!.. Оно скрывается там всегда. Вы можете ощутить его даже днем. В солнечный летний полдень оно прячется в драпировках, в занавесях за вашей спиной, куда бы вы ни повернулись, в сумерках крадется за вами по коридорам, и вы боитесь поглядеть назад. В ее комнате живет Страх – черный страх, и он останется там до тех пор, пока этот дом греха не будет разрушен.
1897
*Мебель в стиле «буль» (по имени ее создателя, А-.Ш. Буля, придворного мастера Людовика XIV) – мебель с инкрустацией из металла, перламутра или слоновой кости, строгих очертаний, но при этом богато декорированная (прим. переводчика).
**Томас Инголдсби – псевдоним священника Р. Г. Бархема, автора юмористических рассказов и стихов, «страшных историй» и переложений народных сказок. «Легенды Инголдсби» пользовались широкой популярностью в XIX – начале XX вв. (прим. переводчика).
Уильям Ваймарк Джекобс
Колодец
I
Двое мужчин беседовали в бильярдной старого загородного дома. Они только что без особого увлечения сыграли партию и теперь уселись возле открытого окна, лениво болтая и глядя на парк, раскинувшийся внизу.
– Время близится, Джем, – под конец заметил один из них. – Через шесть недель ты будешь изнывать от скуки и проклинать того – или, вернее, ту (поскольку это наверняка была женщина), – кто выдумал медовый месяц.
Джем Бенсон, развалившись в кресле, вытянул ноги и что-то буркнул в знак несогласия.
– Я никогда не понимал таких вещей, – зевнув, продолжил Уилфред Карр. – Брак – это не для меня. Мои доходы слишком малы для одного человека, не говоря уж о двоих. Возможно, будь я богачом, вроде тебя или Креза, я рассуждал бы иначе.
Намек, заключавшийся в последней фразе, был достаточно ясен, чтобы кузен Уилфреда воздержался от ответа. Он продолжал пристально глядеть в окно и неторопливо курить.
– Не будучи столь же богат, как Крез – или как ты, – снова заговорил Карр, посматривая на собеседника из-под опущенных век, – я просто плыву вниз по течению времени и причаливаю к дверям моих друзей, чтобы зайти пообедать.
– Прямо как в Венеции, – сказал Джем Бенсон, не отводя глаз от окна. – Хорошо еще, Уилфред, что за дверями тебя ждут обеды – и друзья.
В свою очередь Карр неодобрительно фыркнул.
– Нет, в самом деле, Джем, – ты везучий парень, очень везучий. Если есть на земле лучшая девушка, чем Оливия, я хотел бы на нее посмотреть.
– Да, – спокойно ответил другой.
– Замечательная девушка, – продолжал Карр, уставившись в окно. – Такая великодушная и добрая. И верит, что ты – само совершенство.
Он рассмеялся от всей души, но его друг не присоединился к нему.
– Но у нее твердые принципы, – задумчиво добавил Карр. – Если бы вдруг оказалось, что ты не такой…
– Какой? – переспросил Бенсон, гневно обернувшись к нему. – Что ты
