достаточно терпеливый и дождется нашего ухода… Как бы Олаф не протестовал против его
приказа, он просто не способен этого приказа не исполнить – и ему не под силу остаться здесь
дольше одной ночи… Мы не можем постоянно жечь энергию наших машин, а сами мы для таких
мест никак не предназначены. Я рад, что мы уходим… И я рад, что офицер не проявляет
беспокойства из-за того, что уходим мы из одного кошмарного места – в другое, от одного
чудовища – к другим. Только до меня пока не дошло – от отчаянной решимости это у него или от
полной подавленности… Он кажется очень спокойным, и его глаза горят, но не жаром живого огня,
а ровным свечением осветительного прибора… Я таким его еще не видел, поэтому не знаю –
хорошо это или плохо.
Офицер объяснил мне, что “защитник” – опасен, но он его – контролирует… Поэтому я снова
стал относиться к этой машине настороженно. И эту настороженность важно не растерять в
ждущей нас дороге – ведь Олаф теперь и не думает подозревать офицера и не доверять этой
машине. С тех пор, как я разубедился в отваге офицера, Олаф наоборот – убедился… Он еще не
признал Фламмера командиром, но уже подошел к этому признанию вплотную. Эта охота убедит
его полностью, и он будет повиноваться Фламмеру с такой же настойчивостью, с какой
сопротивлялся. С заводов Хантэрхайма сходят только такие воины – прямые и жесткие, как клинки.
А я сошел с завода человекостроения Штрауба – я могу и сомневаться, ища середину, а не бросаясь
в ту или иною сторону, как в бой – без колебаний… Штрауб и Шаттенберг вооружает нас мыслями,
когда Хантэрхайм и Ивартэн – оружием.
Размышляя обо всем этом, я и не заметил, что мы спустились к подножью скал, летя на запад
под прикрытием протяженного горного отрога, скрывающего нас от неспящих глаз “хранителей”
Хантэрхайма…
Офицер отстраненно следит за “защитником”, летящим впереди… Но эта машина определяет
поисковую технику безошибочно, вовремя предупреждая нас. “Защитник” точно рассчитал нам
место стоянки на границе патрульных зон еще до того, как Фламмер сообразил, что мы –
прилетели. Просто, здесь – такая же снежная пустошь, как и везде… Отсюда не видны “жгучие
луга” снежных зверей, где нас часто ищут и отслеживают… Туда нам предстоит отдельный поход.
А сейчас мы все вместе будем сооружать снежное убежище…
Я совсем выдохся, таская нарезанные из прочного наста блоки, и присел отдохнуть на один из
них… Работа подходит к концу, и скоро мы скроемся в этой снежной пещере, сооруженной нами с
таким трудом… Там мы, наконец, выспимся и согреемся… Ведь мне было так жарко, что теперь
стало совсем холодно…
Олаф положил руку мне на плечо – он сияет улыбкой, пусть и довольно кровожадной…
– Что расселся? Поднимайся – этим блоком вход перекроем. Иди уже.
Я забрался в убежище, нагибаясь под низким сводом и усаживаясь на застланные шкурами
нары из затверделого снега. Стоя на коленях на полу, “защитник” разбирает и проверяет наше
оружие… Я разжег горелку, заменив прогоревший фитиль, и протянул замершие руки к слабому, но
веселому огоньку. Только я собрался сказать “защитнику”, что я разжег огонь и теперь надо
перетащить промерзшее оружие ко входу, как он сделал это… Но офицер, проходя к огню и садясь
рядом со мной, прихватил излучатель, положил его на колени и вцепился в него мертвой хваткой.
– Не надо оружие здесь держать… Олаф рассердится…
– Здесь мы открыты всем врагам, я не оставлю оружия там.
– Оно не будет работать, когда конденсат замерзнет…
– Ничего ему не будет.
– Ему, может, и не будет, а вам… Олаф разозлиться, когда увидит, что оружие согрето и выпала
вода…
Фламмер глянул на меня с тревогой…
– Как здесь обороняться, когда оружие – стоит у входа?
42
– Брать оружие оттуда, где оно стоит, и обороняться…
– Как от Олафа обороняться?
– Никак… Вам придется часто находиться с ним без оружия под рукой… И ему – с вами…
– Ты так просто доверяешь ему жизнь?
– А что мне еще делать? Да и Зверем он вообще не так часто становится… Вы, наверное,
привыкли, что ваши солдаты для вас совершенно безопасны. Только мы – не солдаты, мы –
вольные охотники. Вам придется доверять нам, привыкнув к тому, что мы – опасные.
Фламмер еще ниже наклонил голову и отнес оружие ко входу… И как раз вовремя – Олаф
забрался в убежище, закрывая узкий вход снежным блоком… Он бросил офицеру кусок
мороженного мяса, хрустящего под ножом, довольно ухмыляясь и растирая заледеневшие руки.
– Вы как думаете, наших “стрел” с высоты не заметят?
– Мы для них час стоянку рыли, еще час засыпая их снегом.
– Время не важно. Достаточно их забросали?
– Достаточно, чтобы не было сугроба.
– Тоже верно – сильных заносов здесь нет.
Олаф с готовностью кивнул головой, соглашаясь, и начал насаживать нарезанное офицером
мясо на железный прут. Мы его жарить не станем – только разморозим чуть… А то у нас снова
зубы расшатались – так всегда, когда не пьешь отвара изо мхов или не ешь сырого мяса. Офицеру
это не нравится, но он молчит, не полыхая на нас пламенем, хоть плохо выделанные шкуры
испускают тошнотворный смрад и зловонно чадит горелка…
Запись №17
Фламмер промолчал, когда понял, что мы не полетим, а – пойдем пешим ходом… Правильно,
это ж еще только поход на зверя. Доставка добычи на наше стойбище – другой рейд… Мы
проведем его под покровом ночи… Для начала мы выждем пургу и скроемся под ее пеленой от
пристальных взглядов “воронов”, ведущих наблюдение через поисковую технику… А после –
подгоним “стрелы” к временному складу на высокой скорости и погрузим промерзших зверей,
перевезя их на эту стоянку… Только тогда мы с этой стоянки снимемся, отправившись искать новое
прибежище…
Офицер промолчал и тогда, когда понял, что мы пойдем налегке, но все равно потащим
тяжести. И это – правильно… Нам нужно взять не только снаряжение для опасной охоты и
перехода по поломанному леднику. Нужно еще и оружие для сложного сражения с “воронами”,
которые могут нас заметить, и шкуры для холодной ночи, которая может нас застать, и сухой паек
для долгой задержки, которую мы можем не предугадать. Нам нужен и шовный материал, и
перевязочные средства, и медикаменты первой необходимости… Нужны заряды для излучателей, и
фонарей, для хлыстов и шприцов… И еще куча всего такого. Офицер это понимает – поэтому
теперь он просто молчит в ответ на все – и на суровые установки Олафа, и на мои объяснения тягот
предстоящего нам похода… И Олаф – молчит… Он стремиться вытащить из недр души силу зверя,
не выпуская злого духа, так и прицепившегося к нему… А я еще раз проверяю снаряжение с
“защитником”, глуша неясные опасения на его счет, на счет Олафа и офицера…
Мы подождали, когда выйдем из зоны поиска орбитального спутника, и вышли из обледенелого
пристанища. Скоро мы войдем в зону поиска следующего спутника, но войдем теперь, облаченные
шкурами, как звери. Тогда мы сойдем за потрепанную охотниками стаю, держащую путь к “жгучим
лугам”. Да и для поисковой техники, не снижающей высоты до уровня восприятия наших мыслей,
мы сойдем за этих тварей. Пробираться придется ползком, но наст достаточно прочен – он нас
удержит и мы особо не наследим. Нас прикроет и низкая поземка, обдающая нас ледяной пылью, –
она занесет наши следы. Только не было бы бурана… Здесь, на территориях укрепления
Штильштадт – бури не часты. Но небо темнеет… Правда, только вдали… и ветер не сильный…
Случается, конечно, что бури обрушиваются на нас совершенно внезапно, но такое бывает редко –
обычно бураны налетают на нас, предупреждая заранее…
43
Мы идем тихо и против ветра, чтоб зверя не спугнуть, хоть “жгучие луга”еще достаточно
