– Вы не хотите? – спросил пассажир, меняя тон и обращаясь ко мне на вы.
Этот отказ, несмотря на обычность, его взволновал.
Шофер, лиловый, как от расширения вен, смотрел на нас, держа руки на руле.
– Зачем отказываться? Вы бедны.
В этот момент я должен был пробормотать что-то и исчезнуть. Но я оставался, надеясь, сам не знаю на что.
– Любезнейший! Вы меня заинтересовали.
Незнакомец вынул визитную карточку и, прижав ее к такси, написал: 'Десять часов'.
– Вот… Приходите ко мне завтра утром.
Он сел в автомобиль, который качнулся, как лодка.
Неподвижный, с карточкой в руке, не зная, что сказать и желая говорить, я остался стоять на краю тротуара.
Такси повернуло во дворе вокзала и вновь проехало передо мной. Шофер смотрел на меня с видом, как будто хотел сказать: 'Иди уж, лукавец!' На секунду я увидел этого господина, который закуривал сигарету.
Такси удалилось. Не зная, почему, я запомнил его номер.
Я не хотел, чтобы меня видели читающим эту карточку. Поскольку люди на меня смотрели, я удалился.
Только пройдя минут пять, я прочел:
Жан-Пьер ЛАКАЗ
Фабрикант
6, улица лорда Байрона
Эта карточка произвела на меня большое впечатление по причине двух имен, связанных тире, слова 'фабрикант' и этой улицы лорда Байрона, которая, несомненно, находилась не в моем квартале.
Да, завтра я схожу к этому господину – в десять часов.
Значит, я был спасен, поскольку мной заинтересовались.
II
Вернувшись вечером, я выстирал холодной водой в тазу носки и носовой платок.
Ночью я просыпался каждые четверть часа, всякий раз в конце сновидения. Тогда я думал о фабриканте. В моем воображении у него была дочь, на которой я женюсь; он умрет, оставив мне состояние.
Утром, когда мои глаза открылись, я понял, что мое воображение занесло меня слишком далеко. Г-н Лаказ должен быть человеком, как все другие.
Совершая туалет, я обозрел события моей жизни, которые могли его заинтересовать, чтобы рассказать ему о них.
Потом я сделал выбор. Притом, что ты несчастен, беден, одинок, всегда есть вещи, о которых лучше промолчать.
У меня два костюма: тот, который я ношу каждый день, и другой, который имеет то преимущество, что черный. Я колебался, надеть ли этот последний; я не знал, понравится ли г-ну Лаказу больше то, что у меня бедный вид, или то, что для него я принарядился.
Я решил надеть черный костюм. Я отчистил пятна, предварительно плюя на щетку. Уже давно я чищу эти пятна. К вечеру они появляются снова.
Я вымыл руки до локтей, чтобы незаметно было, что тело мое грязное. Я увлажнил волосы, чтобы навести пробор. Я надел чистую рубашку, единственный твердый воротничок, которым обладал и который надевал только два раза, и галстук, наименее помятый узлами.
Я вышел.
Голову я покрыл не сразу, чтобы волосы имели время высохнуть. Нет ничего более отвратительного, чем волосы, которые высыхают под шляпой.
С собой я имел бумажник со всеми документами. Визитная карточка г-на Лаказа находилась в пустом его кармашке, чтобы не искать в случае надобности.
Было восемь часов. Редко я выхожу так рано. Лестницу еще не подмели. На круглую ручку двери доктора была поставлена газета.
Этот доктор славный человек, как все образованные люди.
К девяти часам я уже прогуливался по кварталу Елисейских полей.
Глядя на дома, деревья, возникающие из желтого тумана, думалось о недодержанной фотографии. Чувствовалось, однако, что к полудню солнце пробьется.
Я спросил у полицейского, где улица лорда Байрона.
Вытянув руку под пелериной, он мне показал.
Я слушал, спрашивая себя, что он обо мне подумает, если сейчас я пойду в другом направлении.
Дом на улице лорда Байрона под номером 6 богат. Это заметно сразу. Вместо стекол в окнах первого этажа витражи. Железные ставни складываются, как ширма. Поверх ворот две каменные скульптуры – наверняка, музы Трагедии и Комедии. Два маленьких тротуара граничили с проездом, чтобы было куда отойти, когда выезжает автомобиль.
Консьерж, хорошо одетый, подметал уже чистый тротуар. Он обратил на меня внимание. Это меня огорчило, потому что, когда я вернусь, он меня узнает.
Я перешел улицу, чтобы увидеть весь дом целиком, но, внезапно испугавшись, что г-н Лаказ меня заметит, ускорил шаг с рассеянным видом, свойственным людям, которые знают, что за ними наблюдают.
Вскоре я оказался на авеню, пустынном и политом, как утром сад.
Никто не вытряхивал тряпок из окон. Автомобили предупредительно огибали углы. Лакеи перед выходом на улицу надевали сюртук и шляпу. Повсюду все те же сияющие ворота черного дерева. Время от времени трамвай прыгал по горбатым рельсам. Тротуары были намного шире, чем в моем квартале.
Время шло к десяти. Я вернулся, сменив тротуар, чтобы увидеть новые вещи.
Я появился перед домом номер 6 по улице лорда Байрона на несколько минут раньше. Я всегда стараюсь приходить пораньше. Благодаря этому у меня есть время
