сосредоточенный. И мне показалось, что передо мной просто я сам — мой собственный
более ранний вариант, каким я был бы, выбери я когда-то путь ассасина, предназначенный
мне, если бы с этого пути не увело бы меня вероломство Реджинальда Берча. Я смотрел на
него, на Коннора, и испытывал какое-то крутое месиво из чувств; и сожаление, и горечь, и
даже зависть.
Я подвинулся ближе. Проверим, что он за ассасин.
Или, выражаясь иначе, проверим, каким ассасином был бы я.
3
Я проверил.
- Отец, — сказал он, когда я повалил его на пол и приставил к горлу клинок.
- Коннор, — я был язвителен. — Последнее слово?
- Стой.
- Глупый выбор.
Он отбил мое нападение, и взгляд его был негодующим.
- Пришел проверить, как тут Черч? Хочешь убедиться, хватит ли краденого на всех
твоих британских братьев?
1 В оригинале каламбур: A church to find a Church.
- Бенджамин Черч мне не брат, — возразил я. — Как и британцы со своим королем-
идиотом. Я предполагал в тебе наивность, но это… Тамплиеры не воюют за Корону. Нам
нужно то же, что и вам, малыш. Свобода. Закон. Независимость.
- Но…
- Что «но»?
- Джонсон. Питкерн. Хики. Они хотели отнять землю. Грабить города. Убить
Джорджа Вашингтона.
Я вздохнул.
- Джонсон хотел завладеть землей, чтобы мы могли уберечь ее. Питкерн стремился
к дипломатии — а ты всё испортил настолько, что началась война. А Хики? Джордж
Вашингтон скверный лидер. Он проиграл почти все свои сражения. Его снедают
неуверенность и нерешительность. Вспомни Вэлли-Фордж, и ты увидишь, что я прав. Без
него нам будет лучше.
Признаться, мои слова его впечатлили.
- Послушай — сколько бы мы с тобой ни спорили, у Бенджамина Черча язык
короче не станет. Ты хочешь вернуть припасы, которые он украл; я хочу его покарать.
Наши интересы совпадают.
- Что ты предлагаешь? — настороженно спросил он.
Что я предлагал? Я помедлил. Он глядел на амулет у меня на шее, а я на его
ожерелье. Можно не сомневаться, что мать рассказывала ему про амулет; и можно не
сомневаться, что он не прочь забрать его у меня. Но так или иначе, оба эти знака
напоминали о ней.
- Перемирие, — сказал я. — Может быть — может быть — временный союз пойдет
нам на пользу. Ты же мой сын, и тебя еще можно спасти от невежества.
Он молчал.
- Или могу убить тебя сейчас, если хочешь, — рассмеялся я.
- Ты хоть знаешь, куда отправился Черч? — спросил он.
- Боюсь, что нет. Я подумывал устроить засаду на случай, если он или кто-то из его
людей вернется сюда. Но, похоже, я опоздал. Они вымели все подчистую.
- Возможно, я выслежу его, — голос у него стал еще более гордым.
Я стоял поодаль и наблюдал, а он хвастал навыками, полученными от Ахиллеса —
по следам на полу церкви пытался понять, куда утащили груз.
- Товар был тяжелый, — сказал он. — Вероятно, его погрузили на повозку… В
ящиках были пайки, а еще — лекарства и одежда.
Снаружи Коннор показал на взрытый местами снег.
- Здесь прошла повозка… медленно — видимо, перегруженная. Следы запорошило
снегом, но все-таки видно, куда они ведут. Идем…
Я отвязал свою лошадь, догнал его, и мы двинулись дальше. Коннор читал следы, а
я старался, чтобы он не заметил моего восхищения. Я вновь и вновь поражался сходству
наших знаний и отмечал, что он делает то же самое, что и я в подобных обстоятельствах.
Милях в пятнадцати от лагеря он круто повернулся в седле, глянул на меня победным
взглядом и показал на что-то впереди, по следу. Там виднелась осевшая в снег повозка и
ее возница, пытавшийся вернуть на место колесо. Когда мы подъехали, он бормотал:
- Вот беда-то… Окоченеть ведь можно, если не починю…
Он был потрясен, когда рядом появились мы, и глаза у него распахнулись от ужаса.
У него был мушкет, но довольно далеко. И еще раньше, чем Коннор спросил свысока:
«Ты из людей Черча?» — я понял, что он рванет наутек, что он и сделал. С
вытаращенными глазами он вскочил на ноги и кинулся в лес, но увяз в снегу, и бег его
вышел тягучий и неуклюжий, как у раненого слона.
- Здо рово, — улыбнулся я, а Коннор гневно глянул на меня, выпрыгнул из седла и
нырнул в лес за удравшим возницей. Я проводил его взглядом, вздохнул, слез с коня и
постоял, проверяя клинок и прислушиваясь к суматохе в лесу, где Коннор гонялся за
целью; а потом пошел туда, к ним.
- Глупо было бежать, — сказал Коннор. Он прижал возницу к дереву.
- Чт… что вам надо? — взмолился тот.
- Где Бенджамин Черч?
- Я не знаю. Мы ехали в лагерь, к северу отсюда. Там мы обычно разгружаемся.
Может, вы его там найд…
Он глянул на меня, словно в поисках поддержки, но я достал пистолет и выстрелил
в него.
- Довольно, — сказал я. — Надо поторапливаться.
- Ты… зачем ты его убил? — воскликнул Коннор, стирая со своего лица кровь
этого человека.
- Где лагерь, он уже сказал, — ответил я. — Зачем он еще нужен?
Пока мы шли к лошадям, я все думал: кем я выгляжу в его глазах? Чему я должен
учить его? Хочу, чтобы он так же изломался и измучился, как я? Хочу наставить на
истинный путь?
Погруженные каждый в свои мысли, мы ехали к лагерю, и как только над
верхушками деревьев замаячил дымок, мы спешились, оставили лошадей и стали
невидимо и неслышно пробираться меж деревьев. Скрытые в зарослях, лежа на животе,
мы щурились в мою подзорную трубу, пытаясь вдалеке, за стволами и голыми ветками,
как следует разглядеть людей в лагере, которые жались к кострам в надежде согреться.
Коннор отправился разведать дорогу в лагерь, а я примостился поудобнее и понезаметнее
и стал ждать.
По крайней мере, я так думал — думал, что меня не видно — пока шею мне не
пощекотал мушкет и не раздались слова:
- Ну-ка, ну-ка, ну-ка, что это у нас?
С проклятиями они поставили меня на ноги. Их было трое, и они радостно
переглядывались оттого, что сцапали меня — они имели право радоваться, потому что
подкрасться ко мне не так-то просто. Лет десять назад я бы услышал их за полмили и
ускользнул бы. Десять лет назад я бы услышал их, притаился и разобрался бы со всеми.
Двое наставили на меня мушкеты, а один шагнул вперед, нервно облизывая губы. С
возгласом деланного изумления он снял с меня спрятанный клинок, потом шпагу, кинжал
и пистолет. И только обезоружив меня, он позволил себе расслабиться и показать в
ухмылке узенький оскал почерневших гнилых зубов. Правда, у меня оставалось еще одно
тайное оружие: Коннор. Но, черт возьми, где его носит?
Гнилозубый стоял совсем рядом. Слава богу, он не слишком скрывал свои
намерения, так что я успел увернуться от его колена, которым он въехал мне в пах, и я
избежал настоящей сильной боли, но ему предложил думать иначе: я заорал, как
ошпаренный, и хлопнулся на стылую землю, притворяясь обескураженным, чтобы
выиграть время.
- Должно быть, янки-шпион1, — сказал один из них. Он нагнулся, опираясь на
мушкет, и разглядывал меня.
- Да нет. Он кое-что другое, — сказал первый и тоже нагнулся надо мной,
пытающимся подняться на четвереньки. — Кое-что особенное. Верно ведь… Хэйтем?
Черч мне все про тебя рассказал.
- Тогда ты явно плохо слушал, — сказал я.
- Ты не в том положении, чтобы угрожать, — зло сказал Гнилозубый.
- Да, вроде, нет, — спокойно сказал я.
- Вот как? — спросил Гнилозубый. — Убедить тебя в обратном? Ты когда-нибудь
получал прикладом по зубам?
- Нет, но, похоже, ты можешь поделиться впечатлениями.
- Смотри-ка, он еще шутки шутит?
Я скользнул взглядом наверх, туда, где за их спинами, на дереве, как птичка на
