меня боится.
— Ты расскажешь нам, куда увез девочек. Всех до одной.
— Еще чего!
Он забивается в дальний угол клетки, но мой хвост достает его и там — проскальзывает меж прутьев и оборачивается вокруг груди и шеи. Дэррелл задыхается и брыкается, но я надавливаю посильнее. Яд мой на него не действует, но уж задушить-то я этого мерзавца сумею.
Я тащу его к себе и прижимаю лицом к прутьям, так близко, что чувствую у него изо рта запах кролика, которого Дэррелл ел на обед.
— Ты нам расскажешь, куда увозил девочек. А нет — так вскрою тебе череп. — Я постукиваю ему по лбу, на коже выступает капля крови и катится по лицу. — Или выжму из тебя все, что мне нужно. — Я чуть сжимаю хвост, и Дэррелл цепляется за него скрюченными пальцами. — Выбирай.
— Ничего ты мне не сделаешь, — хрипит он.
Он мне не верит. Противно, но ничего не поделаешь — это ради Рена. И ради меня самой. Я давлю сильнее. Еще сильнее. Он давится. Хрипит. Лицо приобретает синеватый оттенок. Я отвожу взгляд, но хвост сжимаю по-прежнему.
В конце концов Дэррелл через силу кивает, и я его отпускаю. Он долго кашляет и лежит плашмя на полу клетки, хватая ртом воздух. Рену, наверное, противно видеть, какая я жестокая. Но он был прав. Без этого не обойтись. Если мы не остановим Барнабаса и Дэррелла, очень скоро очередное наивное создание колдуна вновь примется таскать из города девочек.
Я этого не допущу.
— Я отвозил их к королю Энселю Белладомскому. — Дэррелл сплевывает кровь. Уж не повредила ли я ему ребра? Так ему и надо.
Рен бледнеет.
— Зачем ему девочки?
На лице Дэррелла странная гримаса — будто он хочет улыбнуться, но улыбаться больно.
— А ты как думаешь? Не слыхал, о чем болтают?
Рен задыхается, на его лице проступает догадка. Он наставляет меч на плечо Дэррелла, острие останавливается в миллиметре от кожи.
— Ты продал их на корм Сонзеку?
Дэррелл поднимает руки.
— Это все Барнабас придумал, светлая голова. А меня просто нанял. Он хорошо платит, ну а мне денежки всегда нужны. Да и какой дурак откажет колдуну? А ему это зачем-то надо было. Личное дело, понимаешь. — Он смотрит на меня. — Вот вроде как тебя убить.
Рен шагает туда-сюда перед клеткой.
— Всех девочек, и совсем маленьких тоже? И Делию!
— А Сонзек — это что? — спрашиваю я, окончательно потеряв нить беседы.
Рен оборачивается. Лицо у него бешеное.
— Ты что, вообще ничего не знаешь? Нет в Белладоме никаких цветов и фонтанов. Это город торговцев и купцов. А под утесами на берегу у них живет древнее морское чудовище, и их идиот-король его разозлил. И теперь он каждое полнолуние должен сбрасывать с утеса по девушке, не то Сонзек затопит город. Энсель потому и полез в Брайр, тогда у нас и случился этот кошмар с колдуном.
Рен бьет ладонью по стволу дерева, потом трясет рукой. Дэррелл хрюкает и в награду получает тычок рукоятью меча.
— Это ты виновата, — говорит Рен и идет ко мне. — Все твоих рук дело.
Я смотрю в землю. Под ногами у меня пробиваются травинки.
— Знаю.
Рен останавливается. Он ждал, что я буду возражать. Мог бы уже узнать меня получше, почти разочарованно думаю я.
Во мне поднимается решимость, смывающая на своем пути все — и грусть, и жалость к себе. Да, это я во всем виновата. Но я все исправлю. Я придумаю, как сделать, чтобы Барнабас, Энсель, Дэррелл и все их подручные пожалели о том дне, когда впервые услышали про Брайр.
Я расправляю плечи и иду к запряженной в повозку лошади. Она ржет и тычется мне носом в шею. Я отвязываю поводья.
— Ты что делаешь?
