— Спасибо тебе, — говорит Рен, сжимая мою руку. — Я знал, что ты хорошая. Что бы они там в городе ни говорили. Я знал. Я же тебя знаю.
Я готова греться в лучах его улыбки вечно, но тревога меня не покидает.
— Так тебя не смущает, что я — такая?
— Ну, надо привыкнуть, конечно. — Он проводит пальцем по краю моего левого крыла. — Но главное то, что ты — это ты. Ты бы не стала красть девочек из больницы по ночам. На это способен только колдун.
Я замираю. По телу разливается холод. Если бы я не украла его вчерашние воспоминания, он говорил бы по-другому. Он ведь так горевал по своей знакомой.
Я вырываю у него руку. Он хмурится.
— Что ты, Ким?
И опять этот взгляд! Как, как сказать ему о том, что я натворила, когда он так на меня смотрит? Знает, что я такое, — и смотрит.
— Мне пора. И ты тоже уходи, пока тебя не нашли. — Я отталкиваю его. — Тебе надо спрятаться.
— Не беспокойся. Я знаю кучу потайных местечек. Со мной ничего не случится. Никто меня не увидит, если только сам не покажусь.
Не в силах произнести больше ни слова, я сглатываю и бросаюсь в лес.
— Ким! Постой!
Несколько минут у меня за спиной звучат его шаги, но потом он отстает. Он знает, что не сумеет меня поймать, если я этого не хочу.
Но я боюсь. Боюсь, что он ошибся.
Он меня совсем не знает.
День пятьдесят седьмой
В ветвях над головой щебечут птицы, листва пронизана косыми лучами солнца. Вокруг кипит жизнь, но у меня на душе уныло и тоскливо.
Даже есть не хочется, несмотря на все мои инстинкты.
Я всю ночь бродила по лесу, но в дом отца вернуться так и не смогла, даже когда настал новый день. Слишком все перепуталось. Отец всегда был ко мне добр. Он многим пожертвовал ради меня, когда я была жива, а потом — когда умерла и обрела вторую жизнь.
И все же многих его поступков я не понимаю. Отец снова и снова оказывается вовсе не тем человеком, каким он мне всегда казался. Он творит вещи, которые, как мне прежде казалось, ему отвратительны. Красть чужие воспоминания, когда его дочь сама лишилась памяти?
Оставлять тело мертвой девочки на дороге, чтобы его отыскали и без того отчаявшиеся горожане?
Боюсь, колдун подобрался к нам ближе, чем мы думали.
И словно этого мало — в городе теперь меня знают. Горожане видели меня во всей красе. Вскоре они догадаются, что я живу с отцом, и придут за ним. Для Рена-то я сказочку сплела, но и он, наверное, уже догадался, как обстоят дела на самом деле.
Рен. Рен не помнит той ночи, когда застал меня в городе с девочкой на руках. Не помнит, что я его ужалила. Простит ли он меня когда-нибудь за украденные воспоминания? Он способен не замечать моего странного тела — может, закроет глаза и на это?
Если я когда-нибудь еще увижу Рена, то расскажу ему всю правду о Делии. После всех моих выходок за последние дни отец может вовсе запретить мне ходить в город. Но я уже скучаю по Рену.
Устав бродить кругами, я запрыгиваю на нижнюю ветку огромной ели, устраиваюсь у самого ствола и позволяю слезам беспрепятственно бежать у меня по щекам.
Ведь на самом деле я понятия не имею, что мне делать. Я думала, что умею различать добро и зло, но мир, похоже, перевернулся.
Мне нужен отец. И Рен. Но сохранить обоих сразу невозможно.
