за ерунда?
Он повернулся за старшим. Но вместо него совсем рядом стояла девушка с покрытым темными чешуйками лицом. Она чуть наклонила голову и внимательно посмотрела караульному в глаза…
Таков и был простенький план Ящеры. Сперва привлечь внимание, а затем поймать взгляд караульного, что находится дальше всех, затем второго и ближнего. Не зная, что происходит за спиной, никто из ближних не встревожится. Ошибка получилась совсем маленькой – второй воин никак не хотел смотреть в ее сторону. Но тревогу он все равно поднять не успел.
Отвернувшись от окаменевших славян, дочь прародительницы скифов встала перед изваянием великого Орея, сына Макоши. Полюбовалась, коснулась пальцами рук, лица, губ. Затем вернулась к костру. Открыла трутницу, подула на тлеющие там искорки, вдыхая в них жизнь, нашептала заклинание возрождения и высыпала все содержимое в костер. Немного выждала, провела ладонью через пламя.
Ожога не случилось. Значит, от привнесенных искорок огонь стал священным.
– К тебе обращаюсь, всемогущая богиня Табити, праматерь скифов и повелительница степей! К тебе, хранительница священного огня и кладезь мудрости! – зажмурившись и склонив голову, вознесла молитву девушка. – Тебя молю, любимая моя матушка! Явись и помоги!
Ящера опрокинула в костер второй горшочек, масло моментально полыхнуло, взвилось ярким ревущим пламенем. Из него выкатилась змееногая богиня, на миг замерла перед каменным Ореем. Паренек вдруг опал и закашлялся, Табити тут же сгребла его за шиворот и уволокла в огонь. Колченогая дочь проковыляла следом. Еще через пару мгновений пламя опало. В кострище после выгоревшего масла осталась только горка алых углей, а вокруг – три каменные скульптуры тончайшей работы…
Великая Макошь, накинув поверх плотного тяжелого платья с бобровой оторочкой еще и соболью мантию, пересчитывала на леднике лыковые коробы с копчеными лещами.
Лещ, известное дело – рыба костлявая, не для пиршественного стола. Однако – крупная, мясистая, сладкая. Дал одну дозорному или лесорубу – и тот весь день сыт. К тому же лещ обильно попадался в верши, ставни, бредни сварожичей, и потому его охотно вялили и коптили во всех славянских пределах от Каменного пояса Уральских гор и до самого западного океана.
Вяленый лещ, понятно, хранился лучше. Кинул в любое сухое место, и бери потом в любой миг, как понадобится. Зато копченый в употреблении удобнее – считай, готовая еда. Бери и кушай. Разваривать полдня, как сушеную рыбу, не надобно. Ну, или грызть с большой голодухи, обильно запивая.
Богиня богатства, правительница центра мира, премудрая и всемогущая Макошь могла позволить себе в стольной Вологде обширные ледники. И потому большую часть рыбы заготавливала копченой.
– Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать… Двадцать рядов на слободу бондарей хватит, дабы на ерунду зимой не отвлекались, – остановилась хозяйка города. – Надобно еще три поставить, и сию кладовую можно до Покрова, до первого снега, запирать. Потом, на первые заморозки, мяса какого-нибудь добавлю, дабы стол не таким однообразным казался. Так, а в кулях что такое?
Богиня развернула горловину сплетенного из камышовых стеблей мешка, и ее глаза округлились:
– Сушеные грибы?! Какого лешего они тут на леднике делают?! Да еще целых пять кулей! Кто у меня за все это отвечает? Сивереля? Ну, сейчас…
– Великая, к тебе гость явился. – Голос маленькой вострухи прозвучал в холодном воздухе ледника еще до того, как появилась сама старушка.
– Недосуг, я занята!
– Великий Световид, матушка Макошь.
Богиня замерла. Пошевелила пальцами, поджала на миг губы и выдохнула:
– Угощение уважительное ему поднесите. Скажите, я тороплюсь и скоро буду.
Ради нежданного гостя великая Макошь переоделась из обычного теплого платья в редкостное кашемировое – подаренное любознательным Стрибогом, богом ветров и вечным добровольным скитальцем. Коричневую ткань продергивали серебряные и золотые нити, в нескольких местах на одеянии сверкали яхонты, плечи закрывали золотые пластины – что все вместе создавало изумительную красоту. Свой наряд богиня дополнила двумя заколками с крупными красными самоцветами и платком из совершенно прозрачного, невесомого шелка – тоже Стрибогова подношения.
Когда хозяйка вошла в тронную палату, ее знатный гость в окружении трех служанок угощался хмельным медом. Одна из девок держала миску с мочеными яблоками, вторая – миску с мелко порезанным, тушеным мясом, третья – еще один, полный ковш
