На некоторое время над песчаной косой повисла тишина.
– Чего застыли, храбрецы?! – спросил бог войны, оглядев дружинников. – Все слышали, что сказала великая? Вот топоры, вон лес. За работу!
Четыреста дружинников – это четыреста умелых топоров. А хороший топор за день с легкостью два дерева валит, и еще ветки обрубить время остается. Задержавшись на три дня, воины Одина забили отборным сухостоем все свободные места на всех ладьях, а заготовленные сосновые хлысты связали в плоты и взяли на буксир, поровну распределив на все корабли.
Впрочем – тащить все равно пришлось не на веслах. Молчаливая Фригг привычно даровала флоту попутный ветер.
Через море с тяжелым грузом на буксире корабли шли почти четверо суток, днем и ночью, полагаясь на мудрость супруги Одина, ведающей все скалы и мели. Еще два дня путники пробирались через глубокие озера с невероятно чистой, совершенно прозрачной водой – словно паря над валунами и редкими кустиками водорослей. В итоге богу войны приглянулся берег меж двумя гранитными отрогами с зелеными ледяными шапками.
Дружинники развернули корабли, стали одно за другим выкатывать на берег длинные бревна, тут же пуская их в работу. Скифы, привыкшие к юртам, присоветовать тут ничего не могли, поэтому строились по славянскому обычаю: два длинных дома, один напротив другого, с очагами в центре. Под сотнями рук да с хорошим инструментом работа спорилась. Прочными и надежными нефритовыми и гранитными топорами сварожичи рубили бревна, острыми кремниевыми – выбирали пазы, мягкими железными и бронзовыми скифы корили хлысты. Дело нашлось для всех – и для бывалых строителей, и для неопытных. Даже для мерзнущих царьградских девок – оттаскивающих щепу и мусор.
На скалы пришельцы кинули полутес, оставив в центре голый каменный прямоугольник для будущего костра, вокруг бревно за бревном накатили стены, сделали подпорки под центральную балку, справа и слева затянули на нее толстый тес, просветы закрыли нащельниками, вырубили угловую выемку в коньковом бревне… И все! Три дня – и дом готов. Еще и на стены двора бревнышки остались.
Путники разгрузили свои ладьи и вынесли полегчавшие корабли на сушу – так сохраннее; застелили полы мехом и кошмой, запалили костры, выбили донышки у бочек с вином. Дома наполнились теплом и светом, хмельными и съестными ароматами.
Можно жить.
Недоставало только одной, очень малой и неведомой никому детали.
– …лети, птица зоркая, чрез горы и долины, чрез леса и реки, чрез моря и земли, обнимись с ветрами буйными, поднимись к солнцу высокому, скользни над травой шелковистой, пошепчись с кротами подземными, с бобрами водяными, с мурашами вездесущими, узнай у них, где дева прекрасная прячется, да поведай о сем добру молодцу, чарами вечными с нею связанному… – Старуха сжала перо в кулак, из которого тут же пыхнуло огнем и дымком, разжала пальцы и выдула пепел в чашу с водой: – Смотри!
Орей склонился над мраморной купелью, ощутимо напрягся. Наступила долгая тишина…
– Нет ничего! – выдохнул юный бог и выпрямился. – Пусто.
– Пощади, всемогущая! – в испуге склонилась старуха. Не пред юношей, понятно, перед змееногой богиней.
– Ступай, – буднично разрешила Табити, а Ящера взяла сварожича за руку:
– Мне очень жаль, Орей.
Десять дней – достаточно долгий срок. Гость успел привыкнуть к ее уродливой внешности, к частым чешуйкам на лице, к бледности, к хрупкости телосложения, к неспособности нормально ходить. Он уже несколько дней не вздрагивал и не отворачивался при появлении наследницы Табити, а теперь не отдернул руку. И даже благодарно кивнул:
– Спасибо, Ящера.
Между тем прародительница скифов свела на животе пальцы в замок:
– Я провела обряды на кровь и волосы смертной, я ворожила на ее судьбу и жизнь, мы гадали на птиц и ветер, мы проводили читку на воск, мы… Все, что я умею, я попробовала. Моя дочь испытала все заклинания, что знает она, и все ворожеи, все ведьмы окрестных земель тоже испытали свои силы в поисках твоей суженой. Но за прошедшие десять дней нам так и не удалось ничего добиться. Прости. Единственное, что я могу посоветовать тебе, Орей, так это отправиться в город тринадцати богов. Там есть иные боги и иные волхвы. Иные ворожеи и прорицатели. Вдруг тебе выпадет удача с ними?
– Я тоже бог, и я тоже сделал все, что мог, – покачал головой юноша. – В отличие от всех остальных, я имею с Репушкой душевную связь и на мне амулет любви. Но я тоже ничего не добился. Если даже мы оказались бессильны, то что проку от заморских дикарей? Моя матушка сильна и умела. Если она захотела избавиться от Репушки, ее чар не одолеть никому. Это бесполезно. Свою
