лес.
– Братец! – воскликнул Бор, когда ему сообщили о прибывших. Он обнял Каума. – А где же Ир?
– Этот уже со Сгулом повстречался и уведен куда-то, – отвечал Быстросчет, с любовью осматривая брата. Возмужал, оценивал его Каум, стал сильнее и суровее. Вон и борода уже в ладонь шириной. Быстросчет остался довольным.
– Сгул увел его в Большой донад, – сказал Бор. – Пойдем и мы.
В большом доме, раскинувшем свои легкие, сбитые из тонких веток, телеса было необычайно шумно. Много олюдей сидели, прижавшись плечами друг к другу и переговаривались каждый о своем. С появлением Каума разговоры стихли.
– Вот глаза наши и уши наши в ларгах, – представил его Бор. – Брат мной Каум из рода Поров по прозвищу Быстросчет. А где Весельчак?
– Не было его еще, – ответил ему кто-то. – Чего уходить-то надумал? Пусть говорит, – остановил этот же голос Бора, развернувшегося, чтобы идти к выходу. – Чего там в ларгах?
– Буду говорить, – сказал брату Быстросчет, – за тем и пришел.
– Я знаю тебя, – возникла из полутьмы громадная фигура. – Помнишь ли меня? Омкан я.
– Помню тебя, – улыбнулся ему Каум. – Можно ли говорить мне, а все слушали бы.
– Выслушаем, – закричали со всех сторон, – говори.
– Говори хорошее только, – буркнул ему Омкан. – О плохом не говори. Опосля со мной да со Сгулом переговоришь.
Каум кивнул. Он рассказал о том, что виделось ему в городах, а затем начал врать о том, чего в них никогда не было и не будет.
– Хорошо говорил, – подошел к нему Сгул, когда холкун закончил. – Радостно мне от таких новостей. – За ним возвышался Омкан. – У нас для тебя не хуже новости есть.
Вчетвером, прихватив Ира, завязавшего беседу со знакомым, они вышли вон, спустились по веревочной лестнице к подножию леса и прошли вглубь. Через некоторое время Сгул взобрался на мек. Все последовали за ним.
На меке помещался небольшой домик. У входа их встретили два угрюмых воина в неподходящих месту доспехах и две девушки-пасмаски.
– Как он, Лоова? – спросил Сгул.
– Во власти богов, – ответила ему девушка с мокрым от слез лицом.
Пришедшие вошли в донад.
Каум не сразу разглядел обстановку, а когда глаза его привыкли к полутьме, то сразу же остановились на большом теле, которое лежало в дальнем углу домика.
– Боги вернулись во Владию, – проговорил еле слышно с благоговейным придыханием Сгул. – Не подходи! – приказал он Иру и тот отшатнулся.
– Кто это? Я не знаю таких. Не олюдь, и не брезд, – прищурился Каум.
– Это он! Он вернулся. Это людомар!
***
– Из Холмогорья дошло нам это пророчество. Тогда, когда еще беллеры правили Владией, появилось оно. Будто бы Владию охватят великие беды и мор. Долго будет такое и окончится лишь тогда, когда Чернолесье породит сына, который явится через преграду и следы его пройдут из одной части Синих равнин в другую. Никто не сможет его остановить.
– Почему же ты думаешь, что это он.
– Холмогорье донесло, что людомар по прозвищу Маэрх появился из-за становища оридонцев у Боорбогских гор. Они гнались за ним, но он прошел всю нашу землю из одного конца в другой и никто не смог его остановить.
Каум задумался. Все это время он неотрывно смотрел на черный силуэт лежащего тела.
– Где нашли его?
– В предгорьях Доувенских гор. Гнали омкан-хуута и наткнулись на него. Он уже был лежащим. Таким, как сейчас был. Но боги охранили его. Когда он откроет глаза, тогда придет нам спасение от саарарян и оридонян, и от Комта.
Если бы так просто, едва не сказал Каум, но прикусил язык. Ни пророчество, ни тело не произвели на него должного впечатления. Зато Ир был поражен и еще долго говорил со Сгулом.
Они расселись вокруг тела.
