– Чьи дебы? – спросил Каум, придвигаясь. – Да ты тише говори, чай не у лавки народ завлекаешь.
– Наши… там… там… много-много… я дам… тебе дам… все…
– Кто еще там будет?
– Они…
– Сколько их… сколько… много их?
– Два… два… я три…
– Чего взамен попросишь?
– Жить… жить дай…
– Ты будешь жить. Но не только. Я дам тебе столько дебов, сколько унести сможешь. Дважды поболе того, что было бы твое, не попади ты ко мне.
Пленный долго переваривал сказанное. На его лице одна гримаса сменяла другую. Наконец, он осклабился:
– Мне… дебы? – Он заворочался неимоверно. – Отпусти… рука… отпусти…
– Развяжи его.
– Ты, – посиневшая от пут рука саарарца уперлась в грудь Каума, – мне, – указал на себя пленный, – дебы? Много- много?..
– Да. Ты много должен был забрать. Я тебе дважды больше. Ты много. Я тебе много-много.
Пленный откинулся назад и посмотрел на холкуна как на умалишенного.
– Ты… увидить… увидить… клятву… клятву, и ты увидить…
– Клянусь Владыкой и Многоликим вкупе, что исполню свое обещание.
Саарарец расплылся в улыбке.
– Чего ты сотворил сейчас?
– Деболюбец он. Когда мы его убьем, так другие, неизвестные нам придут, а коли прикормим его, то он нам всех их передаст за дебы. Вот это я и сотворил. Нет у меня желания за ними гоняться, пусть они сами о себе нам говорят. Давно у меня думка такая.
– А ежели обманет?
– Коли так, на то воля богов. Только не обманет. Трус он. А я не пропущу возможность. На этом все о нем. – Каум отошел в сторону: – Пришел ли наш гонец?
– Нет еще, – отвечал Однострел. – Уже пора бы, но нет его.
Быстросчет нахмурился. Все, что было очевидно еще некоторое время назад; все, из чего и были выстроены задумки и планы, – все теперь поменялось.
Могт Победитель – предводитель брездов и сын Комта-предателя, остановился у второго города и не стал продолжать войну. Куупларг прельстил его чем-то. Ходили слухи, что породнятся конублы Куупларга с Могтом. Говорили также, что саарары связаны кем-то войной, а потому не придут ни в лето, ни после зимы. Холкуния знала о двух поражениях, которые были нанесены саарарам где-то далеко у Столпов Брура. Сведения оттуда почти не доходили до городов.
Гонец от Варогона, несший Кауму известия о том, что Эсдоларг освободился от власти саарарцев, и о том, что сам Ветер Равнин снимается со становища и идет в Холведскую гряду на помощь восставшим, еще не достиг Ормларга. Он плутал по бесконечным трактам Холкунии, тщетно опрашивая встречных о ближайших городах и теряя ровно один день на стояние на торговой площади у мер веса и длины. Гонец спрашивал условленный вопрос у всякого, кто казался ему подходящим и несся стремглав в другой город. До Илларга, где его ожидали соглядатаи Мавуша Мукомола – только он и знал, где находится Каум – гонцу оставалось еще несколько городов.
Гонец Каума дождался вестника от Варогона, то тот был отправлен еще до того, как весть о восстании в Эсдоларге достигла ушей Варогона, а потому он передал, что Ветер Равнин ожидает холкуна у перевала Обреченных. Гонец Каума передал вестнику Варогона, что холкун попытается склонить города к союзу, ибо брезды остановились, и тут же направился к людомарам и Бору.
Боги перетасовали события так, что от того, над чем раздумывали Каум, Варогон и Цитторн не осталось и следа. Все смешалось в их планах.
Быстросчет понимал это, но он видел перед собой хорошую возможность переиграть свои порушившиеся планы и прийти к тому же, что задумывал – склонить города к союзу. Несмотря на слом плана, точки встречи гонцов были не изменены, и связь можно было восстановить. Долгие ночи Каум размышлял над этим и пришел к выводу, что действовать надо так, как видится сейчас. Исходя из этого, он и готовился сделать очень опасный шаг – явиться в Фийоларг и захватить город.
