Топор вознесся в небеса и рухнул оттуда на Нинан-тара. Нападающий урчал, предвкушая вид крови, но топорище замерло над головой еен-тара, увязнув в лезвии короткого меча.
Глаза Мягконогого из свирепых, сделались удивленными. Они перевелись на меч в руке Нинан-тара, а потому не заметили камень в другой руке, который с силой ударил топорника в висок. Дико взвыв, Мягконогий отпрянул. Его повело в сторону и завалило на бок.
Нинан распрямился. В этот момент, свод над входом в храм с шумом обрушился. Только теперь еен-тар понял, где его поджидал убийца. Крыша. О ней-то он не подумал! Но, зачем?! Мягконогий! Тот, кто сам втянул Нинан-тара в борьбу против оридонцев?!.. Зачем?!..
– Ар-р-р!
Нинан увернулся от топора, который прохрипел своим каменным лезвием, пролетев над его головой и ударившись о каменную твердь. Мягконогий с трудом поднялся на ноги. Только тут Нинан увидел то, что его спасло.
Мягконогий неудачно упал. Предполагая обрушиться на плечи выходящего, он не рассчитал момент, не ожидая, что еен-тар запнется и буквально вылетит из храма, а потому бухнулся на каменную ступень, сильно повредив ногу. Его колено и ступня уже сильно опухли.
Мягконогий поскуливал от боли, но продолжил борьбу, стараясь доковылять до Нинан-тара.
– Зачем ты хотел меня убить? – спросил еен-тар охотника, но увидел полнейшую пустоту в его глазах. «Колдовство!» – Похолодело в животе у еен-тара. Он стал отходить назад, к храму, и шептать молитвы.
Мягконогий попытался дотянуться до него, но еен-тар легко увернулся. Тогда охотник зачем-то отвернулся от него и пополз в сторону. В его горле что-то клокотало, и пена бешенства стекала с губ.
Было слишком темно, чтобы Нинан-тар смог разглядеть, куда пополз охотник. Преследовать его у еен-тара не хватило духа, а потому он ждал, прижавшись спиной к холодной кладке храма.
Вдруг, с той стороны, куда отполз раненый, донеслись звуки борьбы, хрипы, а потом и стоны. «Приди!» – доносилось оттуда. – «Приди же!» Вскоре стоны перешли в возню, от которой Нинан-таром овладел такой страх, что остаток ночи он простоял, не шевелясь.
Когда лучи солнца тронули дальний край долины, видимый с тропы, и разогнали туман, наполнив воздух теплом и силой жизни, еен-тар решился отпрянуть от стены храма.
Он без труда разглядел ноги Мягконогого, которые торчали из-за навала камней недалеко от тропы. Осторожно приблизившись, еен-тар остолбенел, потом закричал и бросился прочь.
Он бежал до тех пор, пока не обессилел и не упал в беспамятстве. Но даже в стане видений его не оставлял образ того, что он увидел недавно.
Из-под груды камней наполовину торчало тело Мягконогого, который вцепился в горло Мягконогого, того, кто хотел убить Нинан-тара. Они походили один на другого, как две капли воды, и лишь глаза делали их различными. У первого они были голубыми, такими, какими их помнил Нинан, а у второго – черные, как бездонная пропасть.
Нинан-тар очнулся потому, что ящерица, привычная к тому, что на земле лежат только камни, и не знавшая, что, если они теплые, то это вовсе не камни, вползла на щеку еен-тара и принялась на ней обустраиваться. Согнав ее прочь, он сел у тропы, привалившись спиной к каменному склону, и полдня просидел недвижим, не зная, что делать.
Две бруровы грозы тому назад Мягконогий нашел Нинан-тара. В далеком детстве – еен-тар плохо помнил – их отцы часто ходили друг к другу в гости. Хотя они и происходили из разных родов: Фодон-тар был из водолюбов, а отец Мягконогого – из ветровеев, но это нисколько не мешало им дружить семьями. Дружба зародилась тогда, когда прадед Нинан-тара был еще малышом. Тогда их род жил где-то у подножия Ступеней Брура, там, где Великие воды обрушиваются на могучую твердь.
Мягконогий объявился в деревне внезапно, и сразу же прошел к дому Нинан-тара. Он был угрюм, грязен и молчалив. Семья Нинан-тара радостно приняла его, но охотник неотступно следил за оридонской крепостью.
– Они не будут над нами, – однажды сказал Мягконогий, указывая на оридонскую крепость. – Они не нужны. – Он был немногословен. – Боги сказали, что с ними к нам пришла беда. Их боги напали на наших богов. Они не будут над нами. – Мягконогий снова указал на твердыню.
Вскоре он пропал, а к Нинан-тару наведался староста и строго-настрого запретил ему общаться с этим «чудоковатым дикарем».
– Они заметили его. Он ходил неподалеку и высматривал. Гони его прочь! Прочь! Я не хочу браниться с оридонцами. Прочь гони его! – бушевал староста. Но это было ни к чему. Мягконогого и след простыл.
