– И ты, отец?
– И я. Моребог, наконец-то, сжалился надо мной и прислал дело, с которым и отойду в веси Кугуновы. Нет лучшего мне!
– Скороход, не бери его. Отнимаешь душу мою. Стар он.
– Чего?! Чего ты, прихвостень бабий, изрек? – взревел Фодон-тар.
– Погоди, Фодон, – остановил его Рыбак. – Сыновий долг в нем говорит. Дай мне ответить. Я, Нинан, не хотел его брать, но он двух моих воинов обезоружил, а одному даже зуб выбил. Не стар и не слаб еще твой отец. Пригодится мне в сече. Да к тому же не один он идет. Кромын-тар да Бруреен-тар с Расенком за ним идут. Лучших я от вас отнимаю.
– Не бабьи мы подсидки, – горячился Фодон-тар, – потому и идем. Знают еще руки наши силушку, да бой хороший помнят. Дорого мы вернем оридонцам долг наш!
– Дедушка, не уходи, – закричала Омурка и бросилась к деду на руки. – Я умру, если ты не вернешься.
Фодон-тар крякнул от неожиданности и смешался. Что ответить на такое простое требование, и старый солдат промолчал. Он обнял девочку и прижал ее к себе с превеликой осторожностью.
– Не место мне здесь, когда во Владии кровушка льется друзей моих. Не место, пчелка ты моя непоседливая, – ласково проговорил он.
– Миника, – заглянула в комнату Атанка, – поди на стол подай ампаны. Поди-поди, чай не просто так Скороход пришел сюда. Все уж говорят, глаз с тебя не сводит. Да ты не красней. Хотя, красней, но только глаз на него не поднимай. А ежели спросит, то подними, но так, чтобы он не успел заглянуть в них, и тут же убирай. Пущай помыкается. Душеньку ему пощипай. Они такое любят. Коли руки потянет, но кричи меня, да беги сюда, вроде, как принести что-то должна. Тем убережешься. А без этого, не видать тебе мужа. Омурка, – позвала она в окно, – слезай с деда, да сюда беги. Хватит без дела сидеть!
Миника взяла крутобокий кувшин с ампаной и вышла во дворик. Едва солнце коснулось ее тела, как взоры мужчин, стоявших подле Нинан-тара, разом обратились на нее.
– И впрямь красавица! – вырвалось у кого-то.
– Ампана, – тихо проговорила Миника.
– Разлей нам, Миника. Омурка, мало принесла чаш. Беги, еще принеси, – стал хозяйствовать Нинан-тар. Он косо поглядывал на девушку и всем видом показывал, что ему повезло отхватить товар, на который не просто спрос, но торг идет, и торговаться он будет умело.
Мужчины расселись за столом, и частью сгрудились поодаль. Миника вздрогнула. Чья-то рука коснулась ее бедра. Но это была Омурка. Девочка улыбалась и тихонько успокаивала ее, поглаживая.
Ампана, пенясь, разливалась по чашам. Воины поднимали чаши и осушали их, а после снова поднимали. Пили скоро. Флот отходил в полдень.
Взгляд Нагдина прожигал Минику насквозь. Она чувствовала его каждой клеточкой своего тела, а оттого томилась им. Нега медленно и неуклонно разливалась по ее телу. Под бесстрастным взглядом холодных, как холведские воды глаз, девушка медленно таяла. Движения ее становились все медленнее и медленнее.
– Сноровистей, – громко шепнула ей Омурка, – не то не видать мужа. – Лицо девчушки было таким серьезным, что и Миника, и мужчины прыснули со смеху.
– Ты чего наделала? – выскочила из дома Атанка и затащила Омурку, опешившую от несправедливой реакции, в дом.
– Иди в дом, – разрешил Нинан-тар девушке.
Миника оставила кувшин подле стола, повернулась и, покачивая бедрами, пошла в дом. В этот момент она впервые ощутила сладостную власть женской красоты над грубой мужской силой.
Эсдоларг и Кинрагбар-диг
– Откройте врата!
С протяжным скрипом и натужным гулом врата Эсдоларга стали открываться. В них тут же потянулись пораненные в бою воины.
– Где Дигальт? – спросил Лугт у проходившего мимо него, прихрамывая, молодого пасмаса. Тот лишь неопределенно повел плечами. – Ригу, оседлай моего грухха. – Пасмас бросился выполнять приказ.
– Боор, – подскакал к нему окровавленный саарарец, – они прорвались у Похоронного тракта. Брер прислал донести, что не сдержит, коли ему сзади ударят.
