Лугт мгновенно воспроизвел в памяти карту крепостного городка и понял, что Дигальт видит ее не хуже него. Именно в том месте, где и прорвался Кин, Лугт меньше всего ожидал прорыва.
– Как они прошли там?
– Там брезды, – отвечал окровавленный всадник. – Трудно им противиться!
«То верно», – прикинул Лугт и в который раз подивился умению оридонца, чьи войска он вот уже полторы большие луны держит под стенами крепости, использовать и силу, и слабость своих врагов.
– Много ли прошли? – спросил он.
– Я не знаю, боор. Еще дерутся там… я ускакал к тебе.
– Руги, поднимай моих бреров.
Несколько мгновений прошло с этого крика, как из ворот крепости вышел отряд брездов, восседавших на груххах. Их было не больше сотни, но в условиях города эта была грозная сила.
– Рагбар, – раздался голос Эка.
Кин вздрогнул и открыл глаза. Он с недовольством посмотрел на брезда.
– Мы прорвались вон там, – Эк указал на развилку небольшой тропы. – Что велишь дальше нам?
– К стенам крепостным не подходите. С них по вам бить будут. Как стемнеет, тогда придвинемся ближе. Сейчас одной мощью своей им грозить будем. Сами отойдут от нас и скроются за стенами.
– Позволь мне там быть.
– Нет. Отправь туда, кого попроще. Как окончите рубиться, брездов отведи оттуда да замени саарарами. Холкунов да пасмасов не ставь, нет доверия к ним у меня.
Кин не обратил внимания на разочарование, которое сквозило в лице Эка, снова откинулся на ложе и закрыл глаза.
Болезнь некстати свалила его. Он проклинал свое ухудшившееся здоровье; проклинал старость и судьбу, которая уготовила ему самые выдающиеся дела на то время, когда многие рагбары уже возвращаются в Оридонию, нянчат внуков и, сидя у жаровни, рассказывают им долгие и прекрасные сказки о дальних странах.
Недуг совсем недолго оставался его врагом. Однажды ночью он очнулся в холодном поту, стуча зубами. Ему казалось, что он парил над Эсдоларгской долиной. Никогда он не летал, даже во сне, а потому первый полет, такой реалистичный, хотя и короткий, привел его в неописуемый ужас.
– Не бойся вздыматься выше других, – услышал он, неожиданно, над собой. Черный силуэт навис прямо над ним и расплывался в воздухе, хотя в палатку не долетало ни ветерка.
От внезапности появления нежданного гостя у Кина перехватило дыхание. Он подпрыгнул на ложе и невольно отполз в его угол.
– Сегодня я видел твое будущее, – продолжала черная субстанция, – ты возьмешь Эсдоларг и еще немало ларгов в Прибрежье. Я слышал, как ты стенал над своей судьбой, и хочу говорить тебе ее словами: «Всему час свой прийти должен! Не торопи его, но и не упускай!» Так мне сказал Зиумт. Я просил его, и он показал мне лиамигу твоей жизни. Я пришел сказать тебе, что ты не кончишь так, как оканчивают иные. Но не закончишь и так, как желаннее тебе. На твоей лиамиге я видел множество цветов, и ни один из них до конца письма не доведен был. А это означает, что судьба твоя, хотя и решена, но за тобой оставлено веление, каким ее цветом раскрасить надлежит.
– Что за решение это? – спросил Кин, немного придя в себя.
– Про то я не знаю, ибо не видел, где ты его примешь, и что оно принесет тебе. – Силуэт приподнялся в воздухе, а потом вдруг быстро опустился, собрался и принял форму оридонца. На нем была длинная ниспадающая вниз накидка, которая слегка искрилась в темноте. – В тебе много бури, Кин, а потому, дабы ее успокоить, наслал я на тебя хворь. Не проклинай эту богами оставленную твердь. Не Эсдоларг виновен в хвори твоей, но я! Я слышу твой вопрос и отвечу, как есть тебе на него. Ты будешь видеть поле битвы, но будешь здесь, ибо там смерть свою найдешь.
– Смерть, но ты же видел мою судьбу? Там смерти нет. Ты так сказал…
– Да, я так сказал, но то не значит, что сможешь ты соперничать с Ваданом. Ему не нравится твоя судьба, ибо никогда не возносился смертный так высоко как ты. Я знаю его нрав. Едва узнав про это, он будет делать все, чтобы отобрать жизнь твою. А потому и надлежит тебе быть здесь.
– Как буду видеть я, куда мои войска идут?
– Я дам тебе взор птицы. Ты все увидишь…
С тех пор Кин обрел удивительную способность наблюдать за боем с высоты птичьего полета.
