– Нет, не доувены. Мне не известны их имена, но оридонцы называют их всевечными. Знаешь ли ты устройство оридонское?
– Нет.
– Тогда, слушай. – И Поорат кратко поведал холкуну о том, что оридонцы кличут друг друга оридами, а тех из них, кто выше других, кличут, привысокими. Есть еще высокие, предвечные, вечные и всевечные. – О всевечных даже многие и из оридонцев не знают. Для них самые могущественные – это вечные. Но не так это. Я к тому это все говорю, что существует пророчество. В нем говорится о том, что всевечные, запертые Владыкой в другом мире, смогут проникнуть в наш мир, ежели только распахнутся врата и им дозволено будет. Врата те стерег Кугун, а воинство подле них стояло Владыкино. Пророчество гласит так: когда боги Владии оставят врата, когда огонь придет во Владию и пройдет ее от Великих вод до Прозрачных земель, тогда откроются врата и всевечные ступят на землю этого мира и будут править столь долго, сколь не длится само время. – Каум заметил, как Урсуна невольно повела плечами от ужаса. – Я потому с тобой встретиться пожелал, – окончательно раскрыл себя Поорат, – что имя твое слышно в обеих Холкуниях, но мысли твои, как у дитяти, ибо не понимаешь ты того, что происходило и произойдет. Слепец ты.
– Кто ты? – спросил Быстросчет, в тайне надеясь своим вопросом огорошить незнакомца.
– Ты оставил свои тайны себе, я оставлю свои при себе, – отвечал тот спокойно. – Я пришел к тебе, чтобы говорить о том, что сделать тебе должно. И сделать так, чтобы не осталось от тебя лишь твое имя, ибо даже и не знаешь ты, какие силы поднял против себя.
– Почему я должен верить тебе?
– Иного выхода у тебя нет, ибо, когда снег сойдет с земли, он обнажит твой обглоданный скелет. Такова воля хол-конублов Куупларга.
– Пусть идут. Мне не страшно.
Поорат улыбнулся.
– Никто не пойдет на тебя. На это нет у них ни времени, ни сил. Ты будешь отравлен, как и Дарул Грозноокий. Не плач, сестрица. Ты была предупреждена. Иди, оставь нас. – Когда расплакавшаяся холлара вышла вон, ее брат подсел к холкуну и быстро заговорил:
– Есть тебе помощники внутри ларгов. В каждом ларге есть. На нас ты сможешь положиться, но и мы должны тебе верить. То, что задумал ты и Варогон – правильно, да только не знаете вы, что помыслы ваши давно раскрыты. Не придут ларги в Белокостье, ибо указано саарарянам пленных пасмасов да холкунов из Прибрежья в поля выгнать, да урожай собирать. Из Оридонии придут, лишь реки ото льда отойдут, гуркены с пшеницей и множество скота. Ты правильно понял, задумали они нам под корень извести, но что-то им все планы преломило, и без нас они не справятся теперь. То нам не спасение, то лишь отсрочка, но ей надо нам воспользоваться. – Поорат пытливо взглянул на Каумпора, но тот молчал. – Варогону весть отправь, пусть в Эсдоларг идет, на выручку к Лугту Шраморукому.
– Кто это такой?
– Тот, кто поднял восстание.
– А Ди.. льт.
– Дигальт? Нет, он храбрый брер, но не умен до такого дойти.
– Хорошо, – кивнул Каум.
– Надобно успеть ему помочь. Коли огонь появился в Прибрежье, врата открываются. В лето, которое будет, ларги и брезды вместе пойдут в Холмогорье и сокрушат второй Боорбрезд. Да, не смотри на меня изумленно, хол, Глыбыр Длинномеч жив, я точно знаю это, ибо видел его своими глазами, и он копит силы. Потому и надобно удержать Эсдоларг.
Была уже глубокая ночь, когда девушки прекратили петь.
Каум вернулся на свой чердак.
– Будешь ли сегодня у нее? – тихо спросили его из темного угла.
Быстросчет вздрогнул и резко бросил:
– Нет, не буду. Пусть засыпает. – Он смягчился. – Скажи, что люблю ее, но боги велят сегодня провести ночь со своими мыслями.
Служанка удалилась.
Каумпор подумал о Раките, которая, верно, сейчас обидится на него, ибо для девушки лишь недавно познавшей сладость близости с мужчиной, каждая ночь была большим ожиданием. Мысль о возлюбленной не успокоила его, как это было всегда.
Остаток ночи Каум не смыкал глаз, невидящим взглядом разглядывая потолок, где блеклыми переливами плескались
