Боорбрезда и пойдет снова на холкунские города.
Людомары передавали ему увиденное: куупларгские гарнизоны в городах у Белокостья становятся все многочисленнее. Несмотря на зиму, один за другим холкунские войска ускоренными маршами перебрасываются к сочленению Холкунии Чернолесской и Прибрежной.
До встречи с Пооратом, Каум без труда бы распознал замысел городов и брездов, но теперь, когда он знал много больше, картина представлялась ему не такой простой и понятной.
Куупларгу будет сложно объяснить простым холкунам, как можно держать на южной границе большое количество войск, когда враг идет с севера. Конечно же, никто из Совета городов не боялся, что Могт возьмет больше городов, чем ему отмеряно, но как разговаривать с простыми холами?
Как ни бился, Каум не смог понять, каким образом хол-конублы решат эту задачу. Народ холкунский, как и всякий народ, знал много меньше своих правителей, но, подобно любому народу, не был глуп.
Не представляя, что предпримут хол-конублы, Каум, все же, знал, что их действия будут направлены на замирение с Могтом после того, как он возьмет положенные ему три ларга. Замирение может быть каким угодно, но только не в виде проигрыша или предательства. В этом случае, хол-конублы потеряют свое положение и власть.
С другой стороны, как только Могт Победитель выйдет из Боорбрезда в Синие Равнины, холкуны тут же потребуют от Куупларга возвращения войск от Белокостья. А этого хол-конублам никак нельзя допустить, ибо уже весной войска на юге должны пройти Ход Обреченных и Меч-гору и вступить в Холмогорье. Далее, их путь будет лежать к Новому Боорбрезду – так называли твердыню, которую воздвиг Глыбыр Длинномеч у подножия Доувенских гор.
Коли так, то Куупларгу не остается ничего иного, как изобразить наскок саарарских орд на свои южные границы, и замирение с брездами на севере.
Дабы не дать врагам соединиться в единую мощную силу, Кауму нужно было успеть помешать им в трех местах сразу: на юге у Прибрежья, где ему может помочь Варогон; на севере в землях Дыкков и в самой Холкунии Чернолесской, где помочь ему некому.
Так размышлял Каум, восседая на Улате. В который раз холкун прокручивал выводы, сделанные в мучительных размышлениях, в своей голове, отшлифовывая их до зеркального блеска, и страшась только одного – ошибиться. Его утешала мысль о том, что про его помыслы никто не знает. Даже ближайшие соратники не понимают, что он намерен делать, а рот его крепко заперт на самый надежный замок.
И Цитторн, и Мавуш Мукомол доводили до несостоявшегося правителя Ормларга слухи и сведения о больших запасах, которые Куупларг перевозит в города близкие к Белокостью.
Собрав воедино все эти доносы, Каумпор, наконец-то, решился.
– Приполье, Руг, – подъехал к нему Вэндоб Однострел.
– Где Тихий?
– Там остался. Рассматривает.
– Какой он… ларг? – вырвалось у Быстросчета, ибо ему вдруг стало боязно подъехать и взглянуть самому.
Вэндоб пожал плечами, ларг, как ларг.
– Бор с вами? – зачем-то спросил Каум.
– Да, с Цитторном он.
Упоминание о брате, который уже глядит на их родной город, придало Кауму сил, и он, понукая коня, поскакал вслед за Однострелом.
Фийоларг изменился настолько, что, если бы Каум не знал, что они идут к их родному городу, он проехал бы мимо города, не приняв его и не узнав.
То, что раньше было массивными стенами, теперь представляло собой нечто среднее между расползшимся от дождей валом, на котором похилились маломощные деревянные стены и башенки, которые, на опытный взгляд Каума, не выдержали бы даже самого слабого удара плечом. Самыми крепкими во всей этой оборонительной конструкции были врата. Обитые железом, они грозно глядели в Приполье, где раскинулись в беспорядке грязные халупы поместной бедноты.
Каум скосил глаза на свой отряд, медленно подтягивавшийся к передовому разъезду. Да, для таких городков его отряд – это сила! И он горько усмехнулся.
– Встанем в удалении. Ждать надобно, – приказал он и отъехал прочь.
Воины, приученные к жизни в лесу, быстро состроили на отдаленной полянке шалаши для себя и коней, и устроились на
