Теперь пришла очередь Бора тяжело задышать и пошатнуться.
– Кто, она?
– Она?
– Ты сказал, она ушла, а она умерла. Кто, она?
– Нет, я сказал… ай! – Старика подбросило от очередной оплеухи. – Теллита…
– Что, Теллита? – проговорил медленно тяжелым языком Каум. Время для него остановилось.
– Умерла… там… в Давларге. Пожжен был он… пожжен…
– А-н-н! – Бор стал оседать, скрепя зубами.
– А молодка с дитем пришла к нам… сюда… и пошла милостыню просить, а опосля в дом извечной радости подалась… от голодухи…
– Терпи! – больно ущипнул Тихий Каума, который готов был потерять сознание от услышаного. – И я такое же слыхал про своих. Пережил. И ты переживешь!
Быстросчет повалился навзничь, но его подхватили и усадили, привалив к стене. Бор сидел тут же.
– Другое говори. Вчера пришла сюда пория. Где встала?
– Пришла… пришла… я сам видел, – почему-то махнул рукой в сторону таверны старик. Второй рукой он дотянулся до кувшина и нежно гладил его.
– Где? – отодвинул от него кувшин Цитторн.
– Почем же я знаю?! – жалобно воскликнул тот и снова потянулся к кувшину. Он снова указал рукой на таверну. – Я все сказал вам. Его спросите, – его рука опять дернулась в сторону таверны.
– Кого нам спросить?
– Там… там… ох! – Оплеуха звонко взвилась в небеса. – Воин… хол… он…
– Что ты там бормочешь? – рыкнул на него Цитторн. – Не будет тебе сарбры.
– Нет! – вскричал старик. – Я… воин там… он пришел с порией… он… я знаю!.. Ох! – Теперь он вскрикнул оттого, что вознесся ввысь на высоту роста брезда и быстро полетел по направлению к таверне.
Тихий вошел в таверну, согнувшись в три погибели, и, встряхнув старика, приказал указать на воина. Пьяница слабо повел рукой в сторону компании, сидевшей за дальним столом. Наметанный глаз Цитторна без труда определил того, кого нужно. Воин был молод и румян. Однако лицо его еще сохранило следы жестоких хладовеев, которые обдували лица всех путников, решивших отправиться в дальнюю дорогу зимой.
Несчастный старик во второй раз за ночь вылетел из таверны и плюхнулся наземь.
– Чего отведать хочешь? – подбежала к Цитторну девка, отиравшая до того стол от пролитого из желудка пасмасом, лежавшим под лавкой в комичной позе.
– Сарбры, – бросил ей Тихий и присел за ближайший свободный стол.
В углах таверны царила полумгла. Лишь у того места, где хозяин держал вина и пиво, а также ворох тарелок, полотенец и разнообразного иного добра, лишь только там свет от рочиропсов был ярким. Таверна топилась по-черному. От этого под потолком стелилась тонкая пелена дыма.
Принесенную сарбру Цитторн в один глоток влил в себя. Краем глаза он заметил, как подле него стало больше пространства. Брезды славились буйным нравом, а потому холкуны и пасмасы, даже и пьяные, предпочли ретироваться в дальние углы таверны, а то и вовсе – вон.
Тихий заказал еще шесть мер сарбры и изготовился по окончании пития устроить скандал. Но компания в углу поднялась на ноги и, раскачиваясь и дружно горланя, проследовала к выходу. Десяток шагов дался не всем, а потому двое из четверых повалились на пол и тут же уснули мертвецким сном. Оставшиеся в силах товарищи пытались поднять их, но после того, как от натуги еще один из них повалился под стол и захрапел, соотношение спасающих и спасаемых изменилось не в лучшую для первых сторону.
– Пусть… они… – тяжело кивнул на них головой старый воин, видимо, главный в компании, и вывалился из таверны.
– Чего ж это ты? – удивилась девка, получив на руки дебы, хотя кружки с сарброй стояли не тронутые.
Цитторн криво усмехнулся, отведя взгляд от воинов. Он посмотрел на девку, снова хмыкнул, разом влил в себя все три кружки, которые были поставлены перед ним, сграбастал девку в объятия, смачно поцеловал ее в губы, и поднялся на ноги.
Компания недалеко ушла от таверны. Каум, Бор и трое воинов, притаившихся на улице, по команде вышедшего из помещения Цитторна, быстро догнали троицу и оттащили в ближайший переулок. Тихий принес на плече старика.
