– Быстросчет, я здесь буду, – обернулся к братьям Тихий. – Коли от вас шум поднимется наверху, то я дверь здесь, снизу, проломлю и тоже пошумлю.
Бор легко взобрался наверх, а вот Каума пришлось поднимать, ибо от пережитого он остался без сил. В последний раз веревку поднимали, когда Цитторн привязал к ней пучком оставленное воинами оружие.
– Был здесь ход, помнишь, братец? – Бор ползал на коленях по массивным доскам крыши, разгребая снег закоченевшими руками.
Каум опустился на четвереньки, собрал охапку снега и прижал ее к лицу. Холод привел его в чувство. Быстросчет внимательно осмотрел крышу и указал Бору, там.
Они наконец-то отыскали люк, но, как ни старались, не могли его открыть. Покрывшись от натуги потом, братья отсели от люка в отчаянии.
– Заперли, – сдавленно прохрипел Бор. Его трясло от усталости.
Ночь перевалила за свою половину и медленно клонилась к концу.
– Хе! – Бор вдруг хлопнул себя по лбу. – Птицы!
– Что? – не понял его Каум.
– Мы птиц кормили, помнишь? Матушка, как узнала, прогневалась. Помнишь?!
Каум кивнул.
Много зим назад, тогда, когда прошла, как помнилось Каума, лишь одна зима с их переезда в этот дом – Сате и Бор повадились кормить птиц. Это злило Теллиту, потому что со временем птиц стало слетаться столько, что шум от их криков стоял такой, какой, верно, бывает лишь на рынке в праздничный день. Мальчики кормили птиц с чердака. Для этого они соорудили кормушку и выдавили две доски, чтобы протискиваться через них к кормушке и сыпать в нее крошки. К этим-то доскам и устремился Бор.
Обвязав себя веревкой, он соскользнул вниз с крыши и завис под ней. По тому, как с чердака долетел звук дружного храпа, Каум понял, что доски поддались. Через несколько мгновений послышалось сопение, и на крышу взобрался Бор.
– Много их там, – еле отдышался он. – Чего делать, братец?
Каум вздохнул. Придется идти по самому сложному пути – рубиться со всеми, кто будет в доме, пока не доберутся до Смата.
Где далеко послышалось ржание коней, крики и звон железа. Морозный воздух далеко разнес эти звуки.
– Спускаться нам надо. В дверь войдем. Так сподручнее, – приказал Каум.
Один из воинов подполз к краю крыши и посмотрел вниз. Раздался клекот.
– Холларг, нет его? – сказал воин.
– Кого, Тихого?
– Его самого. Не вижу.
– Где же он?
– Не вижу.
– Спустимся с другой стороны, братец, – шепнул Бор. – Нехорошо что-то это все.
Они принялись осторожно спускаться по веревке вниз.
Когда ноги Каума коснулись земли, он впервые ощутил, как же сильно они у него дрожат.
Задняя дверь дома была не заперта. На пороге сидел в дупель пьяный солдат-стражник и спал. Каум обошел его со спины и осторожно вошел в дом.
В нос тут же ударил спертый запах десятков давно не мытых тел и сильный винный дух.
«Боги Владии с нами», – невольно улыбнулся Каум, почувствовав, как сильно разит от воинов перегаром, – «драться с такой порией не страшно».
– Холларг, – тронул его за плечо один из воинов, – Цитторн объявился. Слушай!
Все пятеро прислушались. От стены и впрямь долетал свист. Он был не ровен, натужен, даже надрывист.
– Иди ты один. Приведи его сюда, – приказал Быстросчет воину. Последний стал осторожно пробираться к выходу.
Открылась и закрылась дверь.
– Здесь матушка всегда сидела, – жалобно проговорил Бор, и Каум узнал любимое место Теллиты на кухне, у жаровни.
Дверь еще раз открылась. Воин быстро приблизился.
– Выйти всем надобно, холларг.
