Среди этих тысяч, несколько десятков коней, сопряженные по-трое, тянули странного вида телеги без колес, которые летели по снегу так, словно и не касались его. На телегах стояли необычного вида дома. Без окон, но с двумя дверьми, спереди и сзади, они походили на городок, движущийся сам по себе.
Улат Каумпора едва поспевал за этой резвой оравой, хотя и шел позади телег. Не только Быстросчет, но и все без исключения всадники, прибывшие с ним, в изумлении взирали на странную тележную кавалькаду.
Унни Свисторот, выдававший себя за купца, по приказу Каума присоединился к каравану, который проходил мимо Фийоларга, и состоял исключительно из коней. Даже сам хозяин каравана, холкун по прозвищу Широкошаг, не знал того, о чем догадался Быстросчет. Караван был частью стратегии Куупларгу по скрытому сбору войск у Белокостья.
Каумпор отдал должное находчивости хол-конублов. Они вели военные дела ровно так же, как и торговые: коли нельзя показать истину того, что готовишься сделать, делай по частям – тогда незаметнее всего будет. Быстросчет мог дать голову на отсечение – через другие города, где проходили группами воины, переодетые простыми рабочими, а где проезжали и телеги-сани с сокрытым в них вооружением.
Фийоларг уже скрылся в снежной дымке, и день клонился к ночи, когда табун, вдруг, резко остановился. Из головы колонны донеслись крики и ржание коней.
Каумпор послал Киланва, сына Мясника узнать, что там происходит. Сам Быстросчет остерегся появляться на глаза, слишком многие знали его лицо в Фийоларге и могли опознать. Он ехал на Улате, накинув на голову меховой капюшон и стараясь смотреть лишь под ноги коню.
– Холлар… хол, – остановился подле него Киланв, – там саарары.
Глаза Каума взметнулись и посмотрели на сына Мясника
– Что надо им?
– Однострел сказал, что дознаются у Широкошага, откуда он и кони откудова.
Каум кивнул и направил коня к голове колонны.
Ему навстречу полноводной рекой потекла саарарская конница. Запорошенные снегом угрюмые воины хмуро смотрели на караван. Он был особенно желанен им, ибо состоял исключительно из коней, но его не дозволено было трогать.
Каум остановил коня в нескольких шагах от Унни. Тот восседал на дородном жеребце рядом с Широкошагом. Подле них стоял другой саарар, о чем-то бегло изъяснявшийся с обоими купцами на саарарском. Воин-саарар указывал нагайкой, то вперед, то назад, и о чем-то оживленно говорил. Его лицо, то расплывалось в улыбке, то принимало каменное выражение.
Широкошаг гыгыкал, а Унни смеялся со свистом, хлопая себя по животу и поддакивал.
Наконец, саарар вскочил на коня и последовал в авангард своего отряда, оставив подле Широкошага двоих конников.
Караван двинулся дальше. Сердце екнуло у Быстросчета, когда он уловил на себе тревожный взгляд Унни.
Угрюмая саарарская конница сменилась отрядами холкунской и пасмасской пехоты, не менее хмурыми и уставшими.
– Киланв, – подъехал к сыну Мясника Каум, – вскоре то место, где нас ждут. Езжай и передай мой приказ. Пусть едут рядом с нами, но на глаза не кажутся. Не время.
Киланв кивнул и отъехал в сторону.
Вскоре караван свернул с дороги и остановился прямо в поле. Телеги без колес были составлены кругом. Внутрь круга загнали коней, а вокруг расположились конники.
– Что тебе надо? – окрикнули Каума, когда он приблизился к одной из телег без колес и принялся ее внимательно осматривать.
– Мне? – Каум растерялся. – Мне… удивительно. Колес нет, но едет. Да лучше едет, чем ежели бы колеса были.
Из дома на одной из телег спрыгнул в снег холкун и приблизился к Каумпору.
– Руки покажи, – приказал он. Быстросчет вытянул руки вперед. – И впрямь ничего дурного не замыслил? Не бурчи. Говори яснее. И вправду не видел ни разу саней. Где ж ты жил? Из Фийоларга. Когда взяли? У меня уж пятая зима пойдет, как прислуживаю при таких караванах. Я Тюпар из Седеларга, что у земель Дыкков, у Синей тропы стоит. Кличут же меня все Дымным. Это сани. Неужто не видывал?!
– Слышал, – соврал Каум, – но не видывал.
– У нас, у Синей тропы, только такие и можно держать. Холвед владыка у нас всевечный. Хладовей бушует даже и тогда, когда вы купаетесь в своих реках. У нас же реки, что тракты у вас.
Каум подивился словам Дымного и стал расспрашивать о том, как едет чудо-телега. Он не знал, сколько они проговорили, что Вэндоб отвлек его:
