– Ты с нами теперь. Успокой душу. Дорога сделала нас одного рода-племени. Саарары ли, разбойники ли нападут на нас, будут резать всех без разбора. Тракт – вот теперь наша родина. Тракт – это теперь твой род. Вот оно твое племя, – Ир указал на расположившийся вокруг них караван. – А мы братья тебе. Все. Навеки. – И он утвердительно кивнул на вопросительный взгляд Каума.
***
Всадник скакал, низко пригнувшись к шее коня. Хлопья пены слетали с губ животного; глаза его были навыкате от натуги, а бока ходили ходуном.
Полузакрытые глаза всадника остекленело смотрели на убегавшую мимо избитую колесами телег, копытами и ногами путников дорогу. Он отрывисто и кратко дышал. Все его силы ушли на то, чтобы вцепиться в гриву коня, зажать его бока своими ногами и не упасть.
Пространство вокруг казалось ему безбрежным; скачка бесконечной, а время застывшим. Неизвестно, о чем он думал, но по лицу его пробегали тени воспоминаний. Порой оно расцветало и румянилось – наверное, он вспоминал что-то из семейной жизни или из детства; порой лицо словно бы покрывалось тенью.
Ветер доносил ему голоса и песни, которые он когда-то слышал. Они звали его, ласкали его слух, бередили сердце. Но дорожка, одинокий след от слезы давно высох на его грязном от пыли лице. Больше не было сил плакать; не было сил ни на что.
Конь нес его вперед, выбиваясь из последних сил.
– Тпру-у-у!
Он даже не услышал голоса. Лишь заметил, как земля стала медленнее бежать прочь, а после и вовсе замерла, слегка раскачиваясь в стороны. Он увидел ноги грухха. Сильная рука впилась в его шевелюру и грубо приподняла голову. Синий небосклон оказался сокрыт за широким, хотя и отощавшим лицом воина.
Губы обессилевшего всадника тронула улыбка.
– Погляди. Знакомая рожа, – сказало лицо воина.
– Да эт же те, которые отвалились от нас. У-у, трусы.
Всадник продолжал улыбаться.
– От кого улепетывает он?
– Не знаю. Но неспроста это. Скорее его к Тихому отвезем.
– Я здесь останусь доглядывать, а ты вези. Потом возвращайся.
– Верно речешь. Так и поступим.
Дальнейший путь проходил как в тумане.
– Мукомол, – донеслось словно бы издалека до сознания пасмаса. Он открыл глаза.
– Пить, – казалось ему, прокричал он.
– Чего он шипит?
– Пить вроде…
Ему дали напиться.
– Говори, чего возвратился к нам? – перед взором напившегося проявилось лицо Илло. Он спокойно смотрел на него. – Говорить-то можешь?
– Могу, – выдавил из себя Мукомол. – Погоня… за нами…
– Погоди. – Лицо Илло исчезло. Через некоторое время оно снова появилось вместе с лицом Каума. – Продолжай.
– Погоня…
– Кто? – спросил холкун.
Беглец вглядывался в знакомое лицо, словно бы не узнавая его. За несколько прошедших дней оно стало каким-то старым. Глубокие морщины прорезали его. Взгляд стал еще более тяжелым. На переносице пролегла еще более четкая складка.
– Кто? – повторил Каум требовательно.
– Саара… ры…
– Сколько?
– Ар… армия…
