– Куда теперь? Можно с тобой?
– Нет. Я буду один.
– Жаль, я обещал Луяне, что приду с тобой. Аппана спрашивала про тебя.
– Не туда пойду сейчас.
– Как надумаешь, скажи. Я с тобой буду там.
– Будет так, – отвечал Нагдин, вылезая из корзины, которую подняли невидимые снизу от тропы руки.
Он продолжил шествие по тропинке, переходя по висячим мостикам через глубокие узкие расщелины в Столпе, и шел до тех пор, пока не добрался до небольшой кущи деревьев, покрытых кроваво-красными и розовыми листьями. Между листьями благоухали огромные желтые пушистые цветы.
Зайдя глубоко в рощу, он повалился наземь и тяжело выдохнул. Наконец-то один. Голова жутко болела. Как не хотелось, но Рыбак сдерживался, чтобы уснуть. Он зажмурился и застонал.
Что он сделал? Чем прогневал богов? За что ему отведено такое наказание – не иметь здоровый ободряющий сон?
– Фью, три-ли-ли-ли-ли, фью! – залетела меж ветвей быстрокрылая пичужка.
– Тирли, – ответила ей другая.
Он выбрал правильную стратегию. Изначально был прав, когда нанимался к Увеену. Тот был старым трусливым торговцем, вся смелость которого покоилась на преодоление страха за свой капитал, когда он пускал его в дело.
Что было бы с этим коротконогим тюфяком, если бы он прошел хотя бы толику того, что уготовили боги ему, Нагдину? Подобные мысли всегда веселили Рыбака. Ему представлялось, как толстый ростовщик прыгал бы, тряся пузом, через корни деревьев, улепетывая от гиров; бил себя животом о подбородок, скача по камням через реку, уходя от погони оридонцев.
Рыбак засмеялся. Со стороны это походило на хныканье.
Он избрал правильный путь. Часть Великих вод у Красного Столпа принадлежала Увеену уже очень давно. Его сторожевые корабли гоняли из вод любых пиратов, которые имели наглость в них заявиться. Это давно стало известно саарарским купцам, которые старались ходить именно у Красного Столпа. Не то, чтобы толстый торговец был слишком честным и потому не пиратствовал. Скорее, он был слишком труслив, ибо самым страшным для него было увидеть оридонский военный корабль в своих водах.
Нагдин не знал до конца причины страха Увеена. Не знал он о том, что этот торговец имеет слишком много предприятий по всей Владии, чтобы рисковать ими из-за получения мешка с безделушками.
Рыбак, сам того не зная, походил на Увеена, но только с другой стороны. Если торговец боялся и не делал, то реотв делал так, чтобы не бояться. Злой рок уже четырежды лишал его всего, что он имел: семьи, средств к существованию, снова семьи и, в конце концов, родной земли. Нельзя сказать, что Нагдин смирился. Нет, он просто понял, что не может один противостоять многим, равно как и деревня, и город, а иной раз и целое царство не могут противостоять силе, многочисленнее их сил. Рыбак окончательно распрощался со своими юношескими мечтами и удалой пылкостью, когда видел как, надежду брезда Гедагта, странного по виду воина по имени Маэрх, подняли бездыханным из воды и уложили на залитую кровью палубу.
Надеждам свойственно долго жить, и умирать подобно вспышке.
Судьбе было угодно, чтобы эти существа, Нагдин и Увеен, по-разному похожие, встретились у старой посудины, на которую один из них, Рыбак, смотрел с надеждой, а другой с жалостью – стара и нужно списывать.
Когда Рыбак попросил отдать ему судно внаем, Увеен не раздумывая согласился. И не пожалел, ибо уже восьмой раз гуркен возвращался с добычей.
Наученый горьким опытом, Нагдин решил не грабить проходящие суда, но обложить их небольшой данью. Такой, чтобы у саарарских купцов не возникло желание нанять конвой или снарядить погоню за его судном. Расчет был верен. Купцы с готовностью делились дебами и дорогими товарами, получив за это пиратское охранение в водах, примыкающих к водам Увеена.
Недостаток задумки состоял в том, что полученного добра не хватало на много матросов. Поэтому на гуркене Нагдина, помимо него, присутствовали всего двадцать три кена. Сила не абы какая, но сила.
Мысли о воинской силе вернули капитана к размышлениям о требованиях тумана-призрака из сна идти в Жертвенную заводь. Едва он тронул эту струну внутри себя, как глаза стали тут же слипаться. Он задремал, но уже через миг подскочил и сел, оглядываясь.
– Ты меня зовешь на верную погибель, – прошептал он, закрывая голову руками. – Не пойду! Нет… – В висках гулко стучала кровь. – Я сойду с ума, – проговорил он. – Я сойду с ума.
Нагдин поднялся на ноги, но тут же зашатался и осел в траву. Он мотал головой, как бык поводит лбом перед тем, как
