– Далеко. Сворачивать нам надо. К Чернолесью…
– Нет. Не успеем мы к лесу.
– К нему ближе.
– Все одно биться придется. Пусть будем ближе к схрону твоему.
Быстросчет внимательно посмотрел на Сгула. Несочетаемые качества сошлись вместе в этом пасмасе. В первую их встречу, там, у делянки, он и предположить не мог, что улыбчивый парень, в глазах которого читалось жизнелюбие и легкость восприятия бытия – в общем, все то, что присуще натурам легкомысленным и не утруждающим себя думами – сможет оказаться одним из предводителей непокорившихся жителей Владии. Почему-то Кауму всегда казалось, что мятежники – так и не иначе называли подобных упрямцев горожане – были существами грубыми, черствыми, угрюмыми, не отличались умом и вообще занимались неблаговидным промыслом от большой нелюбви к праведной жизни. Сейчас же он видел перед собой совсем другой пример. Нечто иное предстало перед его глазами. Словно бы другой мир приоткрыл ему себя. От подобного откровения кружилась голова, а внутри чувстовался тот холодок, который пробегает в случае, когда, казавшееся незыблемым и правильным, на поверку оказывается поверженным и неправильным. В одном Сгуле Каум узрел противоречивость своего нынешнего положения и подумал, что возможно и ему стоит поучиться сохранять сознание светлым даже в минуты смертельной опасности и радоваться не вечному и будущему, а приходящему, тому, что есть сейчас. Вслед за этой догадкой в его голову хлынули мысли о пересмотре всей прошлой жизни, но он тут же закрылся от них – не время. К подобному громадному действу он был еще не готов.
– Как ты пожелаешь, – выдавил из себя улыбку Быстросчет. – Но нас, скорее всего, убьют.
– Ничего с того, потерпим, – даже не ухмыльнувшись, проговорил Сгул.
Следующий остаток дня был потрачен на быстрейшее передвижение к схрону. Мало кто заметил, как по ходу движения отряда Сгул постоянно крутил головой по сторонам и остановился, едва заметил в стороне от их пути небольшую низкорослую рощицу из пожухлых кустов равнинной колючки.
– Там их обождем, – смекнул он вслух, и приказал отряду разделиться надвое.
Он решил устроить своим преследователям достойную встречу. Одна часть отряда пошла много дальше рощицы, а вторая свернула через два полета стрелы от нее и вернулась окружным путем. Вскоре подошли остальные воины. Они заходили с другого направления.
– Мертвый узел, – поговаривали в отряде. – Хитро. Подгадал-то хитро…
Уставшие и разморенные от жары олюди распластались на земле, и старались сокрыться от палящих лучей солнца под скудной тенью, которую давали крючковатые остовы кустов, с которых жар уже давным-давно сбил листву.
Тяжко было существовать в Синих Равнинах в пору, когда дожди сменялись солнцем. Удушливое испарение поднималось тогда от земли, мешая дышать и видеть. Недаром время года между осенью и зимой было прозвано здесь «душилкой».
Ближе к ночи на горизонте показалось облако пыли. Когда совсем стемнело, глаза воинов различили силуэты всадников и громадных собак, которые следовали впереди кавалькады. Над конницей реял черный стяг, разглядеть изображение на котором не представлялось возможным.
– Изготовиться, – приказал Сгул своим воинам. В ночной тишине, разрезаемой лишь посвистыванием ветерка, резвившегося промеж кустовых сучьев, послышалось шевеление и тихий лязг вынимаемых клинков. И снова тишина окутала рощицу.
Всадники остановились в четырех или пяти полетах стрелы. Сгул внимательно наблюдал, как некоторые из них слезли с коней и начали готовить пищу.
– Дальше не пойдут, что ли? – прошептал Омкан.
Улыбчивый пасмас молчал. По мерцанию его глаз Каум догадался, что Сгул обдумывал, что делать, ибо его первоначальный план был уже провален.
– Напасть бы иль уйти бы, – не унимался великан. – Чего ж так лежать. Бока болят.
– Уйти нельзя, – ответил ему пасмас, – шума больно много наведем… и остаться нельзя тоже… – Глаза Сгула блуждали в темноте так, словно читали книгу. Через некоторое время губы его потянулись в улыбке и голова пала наземь.
– Чего ты? – ткнул его пальцев в плечо Омкан.
Неожиданно, Сгул поднялся на ноги и вышел из кустов.
– Эй! – закричал он. – Эй, вы. Не идите за нами!
– Он с ума сошел! – задохнулся от ужаса Омкан.
– Кто ты такой? – закричали от саараров.
– Тот, за кем вы гонитесь.
