В его глазах Быстросчет прочел решимость несоглашательства и потому оставил попытки уговорить.
Рощица затрещала под напором десятков тел саараров.
Сгул подождал, пока все три отряда глубоко увязнут промеж цепких веток кустов, и приказал сблизиться с одним из них. Мятежники бросились вперед и навалились на саарарцев. Лязг железа и грохот топоров о щиты заставили рощицу вздрогнуть и сбросить остаток пожелтевших листьев.
– Будьте сзади нас, – приказал Сгул и связал боем двух всадников.
Сердце Каума бешено забилось. Давненько не доводилось ему наблюдать сечу так близко, не участвуя в ней. Он еле сдерживал себя, чтобы не броситься на помощь Иру.
Бились молча. Сквозь звуки боя пробивался треск сучьев – два других саарарских отряда изо всех сил спешили на помощь своим товарищам.
Еще один из мятежников, глухо захрипев, повалился наземль. Из его шеи в светлую бирюзу небосклона взвилась тонкая струйка крови.
– Останусь, – быстро сообщил Бор и бросился вперед. Он подоспел вовремя, ибо саарарец, зайдя одному из воинов за спину, был готов нанести удар. Его-то и остановил Бор, перебив топором руку врага.
– Ваш час, Руг. Вперед! – крикнул, не оборачиваясь, Сгул.
Каум и Сате рванулись вперед. Они вылетели из рощицы подобно двум птахам, согнанным с насеста вторжением хищника. Расстояние между конями отряда и рощей стало быстро уходить им под ноги.
В голове Быстросчета шумело. Он мчался вперед, что было сил. Дыхание с болью врывалось в его легкие и исторгалось обратно.
– Братец… братец, остановись, – не сразу долетело до него. Он обернулся и увидел, что Сате кричит ему.
Едва Каум обернулся, как ему стало все ясно. Весь отряд, коней которого по задумке Сгула должен был забрать Быстросчет, бежал за ними следом. Саарарцы что-то кричали. Прослышав их крик, единственный страж громко засвистел, кони сорвались со своих мест и легко отошли на вдвое большее расстояние. После этого, страж направил их правее, ровно туда, куда и побежали конники.
Преследуя их и пытаясь остановить, мятежники выбежали из рощицы и оказались на равнине.
Ловушка, понял Каум. Он не знал, была ли это изначальная задумка ума предводителя саарарцев, или он смекнул, что собрались делать мятежники уже в ходе сечи. Это было не важно. Ловушка!
Два отряда соединились и встали так, что отделили рощу от мятежников. Последние оказались между вчетверо превосходящими силами противника и конниками, которые должны были вскоре взобраться на коней и превратиться в силу могущественнее двух других отрядов.
Каум сорвался с места и побежал. Он не знал, куда бежит и зачем. Сате, крича, побежал за ним.
Отчаяние! Великое отчаяние, пожирающее силы обуяло Быстросчета. Все было напрасно: месяцы лишений, тяжелая работа во имя спасения, надежда и вера, – все это было теперь ни к чему. Все это теперь уже в прошлом. Как и его жизнь.
Быстросчет остановился и обреченно осел в колючую сухую траву, источавшую горьковатый запах увядания. Он сдавил голову между ладонями и тихо захныкал – самообладание оставило его. Да и чего смущаться или страшиться слез, если через некоторое время он умрет.
Сгул, между тем, не думал сдаваться. Он приказал воинам поднять оружие павших врагов, приблизился к саарарам, закрывавшим ему вход в спасительную рощицу и закидал их копьями и кинжалами. Несколько противников пали, пронзенные ими. Остальные бросились на Сгула. Он отступил и, резко изменив направление, стал оббегать отряды, чтобы снова оказаться в роще. На флангах бегущих и атакующих происходили постоянные короткие стычки.
Отряд, побежавший за конями, уже взбирался на них, составлял шеренгу и грозился обрушиться на мятежников.
О Кауме и Сате, казалось, все забыли. По крайней мере, Быстросчету хотелось в это верить. Верить неистово, почти мистически. Но их не забыли.
Пятеро всадников отделились от основной группы и не спеша направились к ним.
– Бежим, братец, – закричал Сате, подбегая к Кауму и поднимая его за шкирку.
Они побежали прочь. Всадники проскакали несколько сотен метров и встали так, чтобы закрыть вход в рощу. Все кончено!
Саарарцы на конях весело переговаривались и водили мечами по стальной окантовке щитов. Резкий визгливый звук заставлял мурашки бежать по коже.
