Нагдин отрядил двух пришедших в себя матросов на корму на поиски съестных припасов, и еще двух на самое дно корабля, поглядеть, какие повреждение нанесла буря кораблю.
Еды оказалось в избытке, а днище гуркена оказалось продавленным в двух местах не более чем на два локтя шириной.
– Легко отделались, Рыбак, – улыбался Палон, – такие зубья – клыки прямо – пройти да оцарапаться только! Легко отделались…
Поздно ночью на северной оконечности пляжа возникла братская могила, в которую уложили двадцать шесть тел, а напротив гуркена на песке были разложены рочиропсы, на которых готовилась, аппетитно шипя, нехитрая морская похлебка.
– Негоже нам здесь быть долго, – прошептал Палон на ухо Рыбаку. Тот кивнул.
По звездам выходило, что они находятся на северо-востоке Крикливого острова – если это был он. Темные земли были совсем недалеко отсюда.
Темными прозвали во Владии земли, находящиеся за Большой водой. Немногие из горемык, по той или иной причине закинутых на эти просторы, возвращались из них во Владию. Со времени прихода во Владию оридонцев, Темные земли, там, где Око Владыки скрывалось за горизонтом, были знаемы как Оридония. С противоположной стороны земли по-прежнему оставались Темными.
Никто не знал, почему, но именно восточные Темные земли более всего пугали владян. Поговаривали, что это земли сплошных гор и вулканов. Над теми землями постоянно нависают тяжелые свинцовые тучи, и самое страшное, именно в тех Темных землях обитали кровавые маги, не допускавшие в свои пределы никакое иное живое существо. Всякий, кто осмеливался прийти к ним, навеки оставался там, где ступил на берег восточных Темных земель. Кровавые маги питались олюдями, а особенно любили их детей. Ели младенцев несколько раз в день.
Рыбак и Хрящеед, не сговариваясь, решили не говорить морякам о том, где они оказались. Авось обойдется!
Со стороны моря донесся жалобный скрип. Прилив приподнял гуркен с отмели и стал слегка раскатывать по тверди, обваливая бока корабля в прибрежном песке.
Некоторые матросы вскочили на ноги, испуганные звуками; иные потому, что хотели отвести корабль подальше от берега.
– Сиди, – приказал одному из них и всем одновременно Палон. – Нету сил еще у нас. Отоспимся, отъедимся, а следующую малую луну и встретим на гуркене.
Эта самоуверенность успокоила команду.
Ночь прошла спокойно. Лишь крики матросов во сне будили Нагдина. Крикунов пинали под зад, они просыпались, охая, и снова забывались тяжелым сном.
День был посвящен отдыху и исследованию окрестностей. Был открыт источник пресной воды и небольшая рощица знакомых деревьев, плоды которых хорошо утоляли голод. Так в рацион было внесено разнообразие.
Словно муравьи, матросы облепили гуркен, лазили по нему, обнюхивая и обсматривая каждую досочку, каждую заклепку. К обеду у Нагдина, которого без особого голосования выбрали капитаном, была полная картина повреждений корабля.
Короткое совещание, которое было проведено Рыбаком на берегу на рассохшейся от жары бочке, заключило, что гуркен будет восстановлен через пару дней при надлежащей организации работ.
– На том и порешим, – хлопнул себя по ляжкам Палон и поднялся на ноги, – коли Моребог охранил, тогда и сами не пропадем.
Перво-наперво решено было устранить течь в днище, а также восстановить весла. Переломанных оказалось почти тридцать штук. Поэтому в близлежащий лес были отправлены несколько пасмасов и реотвов с топорами.
– Нашел их, – прокричали Палону и Нагдину с кормы корабля.
– Чего нашел-то?
– Водоглота да Скорохода. Хладны они.
– Погоди до нас. Не бросай без нас. – Шкипер и капитан быстро поднялись на борт гуркена. – Чего это они сюда уползли? – удивился Хрящеед, когда увидел, что трупы торговца и капитана лежат почти у днища корабля, задавленные тяжелыми намокшими тюками.
– Хрящеед, – медленно проговорил один из матросов. Он был бледен – Рука его… теплая…
Палон и Нагдин переглянулись, не может такого быть.
Морского скорохода вытянули из-под тюков.
– И впрямь, теплая. Живой, что ль? – удивился Хрящеед.
