самыми высокими пальмами, какие были у пляжа. Она закрыла собой вид острова, и стороннему наблюдателю показалось бы, что в море неожиданно и неслышно возросла новая гора.
– Глядите, – остановил бегство команды кто-то из матросов.
Все замерли на своих местах. Из десятков ртов вырвалось бормотание молитв, когда они взглянули вниз на бухту.
Нагдин также внимательно вглядывался в удивительное зрелище. Его взору были более недоступны ни пляж, ни корабль. Что-то глубоко внутри него оборвалось. Он не понял даже, скорее просто ощутил ту холодящую душу опасность, в которую он и команда попали, едва песчаная стена вознеслась над лесом.
– Бежим-бежим! Уходить нам надо! – заверещал молодой голос, и все снова ринулись прочь, уходя вглубь леса.
Путь беглецов лежал к вершине горы, уступ которой был довольно пологим и заканчивался двумя скалистыми мысами, промеж которых расположилась бухта.
Когда начало светать Нагдин разрешил команде сделать привал, однако пролежали они не долго – страх давил на них, словно тяжкий груз на пружину, и пружина эта, внутри них, создавала такое беспокойство, что организм находил последние остатки сил дабы выбросить моряка с места и гнать его дальше.
– Оружья нету, – сокрушался Палон, – бросили его. Куда же нам теперь-то?
Рыбак приказал передать из уст в уста команду тем, у кого оставалось оружие, подойти к нему. Вскоре около капитана собралось семь кенов, державших в руках в основном легкие топорики. Ножи, наличествовавшие у каждого матроса, никто за оружие не считал.
– Чего делать-то будем, гур, – подошли к Нагдину несколько олюдей.
Реотвы, коих в команде было четверо, держались в стороне, но и их угрюмые взгляды все чаще натыкались на его глаза.
– Идти надобно тихо. Следы свои прятать, – начал было Рыбак, но его перебили:
– Куда идти?
– Прятать-то прятать, а чего делать дальше будем. Гуркена нету более. У тех он, кто…
Разговоры были снесены резким порывом ветра, который прошелся по макушкам деревьев, быстро взбежал по горе и, зацепившись за ее вершину, ринулся вниз. Деревья затрепетали и застонали натужно под грозным дуновением ветрила. В лесу послышался треск и несколько деревьев, удерживаясь за собратьев своими ветвями-руками, пали наземь.
Поднялся такой грохот из перемеси жужжания, воя и громогласного гудения, что олюди перестали слышать друг друга.
– Найти пещеру надобно! – закричал, что было сил, Хрящеед.
– Молчи, – бросился к нему старик-матрос, – услышит он… Нельзя это, чтобы Он слышал! Нет-нет-нет! Нельзя! Иначе… иначе… смерть-смерть!!! – Старик схватился руками за голову и бросился бежать. Заросли поглотили его, чтобы больше никогда не отдать.
Матросы бросились врассыпную.
– Стоять! – кричали Нагдин и Палон. – Стоять! Не бежать! Смерть тогда…
Тучи мусора, который был поднят и сотрясен ветром с веток деревьев, носились вокруг, забиваясь в рот и нос.
Около сорока пасмасов и холкунов, а также два реотва остановились, заслышав крики капитана. Остальные навеки пропали в лесу.
Остаток дня, больше похожего на ночь, выжившие олюди шли, обходя гору с восточной стороны. Ветер остервенело рвал кроны деревьев и бросал огромные преломленные ветви на головы морякам. Олюди старались держаться ближе друг к другу, поэтому двигались, едва не наступая друг другу на пятки. Многих била дрожь. Их глаза были наполнены ужасом, звериным страхом, который парализовал мозг, и они шли только потому, что поверили капитану и шкиперу, искали их защиты, а может быть и потому, что больше не знали, что делать и куда идти.
– Спустимся к прибрежью, – сказал Нагдин, – там и будем хорониться. К бухте больше не сунемся. Не для нас она отныне. – Палон кивал ему, гур продолжал: – Слава богам, у нас есть что поесть. Съестная страда только наступила. – Он указал рукой на деревья, усыпанные плодами. – Скажешь кенам не заходить за эту гору. Стой!..
Хрящеед попятился. Его глаза неустанно смотрели на зрелище, которое открыла небольшая проплешина зарослей: вповалку, один на другом невдалеке лежали трупы трех матросов. Кожа на лицах и всюду, где сквозь одежду была видна кожа, ее цвет поражал своей кипельной белизной.
– Приди в себя! – заорал на шкипера Нагдин. Он вдруг невероятно разозлился. Вмиг реотв ощутил такую смертельную усталость от всех передряг, случившихся за последнее время, что в душе его зародилась стихия, которая вырвалась в страшном по
