– Бо?
Я выхватил телефон из его пальцев.
– Алло!
– Бо, – выдохнула Эдит.
– Эдит! Где ты?
– На окраине Ванкувера. Прости, Бо, мы упустили ее. Она, кажется, что-то заподозрила и держалась на расстоянии, так что я не слышала ее мысли. А теперь она сбежала; кажется, угнала маленький самолет. Наверное, для начала она отправится в Форкс.
Я слышал, как Арчи посвящает Джессамин в новые подробности.
– Знаю. Арчи увидел, что она сбежала.
– Но тебе не о чем беспокоиться. Ты не оставил следов, по которым она могла бы найти тебя. Оставайся с Арчи и жди, пока мы не найдем ее. Скоро Арчи вычислит ее местонахождение.
– Со мной все хорошо. А Эрнест караулит Чарли?
– Да, но Виктор пока тоже в городе. Он проник в дом, когда Чарли был на работе. Не волнуйся, с Эрнестом и Ройалом твой отец в безопасности.
Почему-то защита Ройала уже не казалась мне надежной.
– И чем теперь занят Виктор?
– Пытается напасть на след. Всю ночь он рыскал по городу. Ройал следовал за ним до аэропорта в Порт-Анджелесе, по всем дорогам вокруг города, до школы… он ищет, Бо, но ничего не найдет.
– А ты уверена, что Чарли ничто не угрожает?
– Уверена. Эрнест глаз с него не спустит. Я тоже скоро буду там. Стоит только следопыту приблизиться к Форксу, как она попадет ко мне в лапы.
Я сглотнул.
– Будь осторожна. Оставайся рядом с Карин и Элинор.
– Я знаю, что делаю.
– Я соскучился, – сказал я.
– Знаю. Поверь, я знаю. С твоим отъездом у меня как будто отняли половину души.
– Так приезжай за ней.
– Скоро, сразу же, как только смогу. Но сначала сделаю то, что должна. – Голос звучал жестко.
– Я люблю тебя.
– А ты веришь, что, несмотря на все беды, которые я тебе причинила, я тоже люблю тебя?
– Да. Конечно, верю.
– Я скоро приеду к тобе.
– Жду.
Телефон умолк, и меня снова накрыло волной отчаяния. Но Джессамин вскинула голову, и тучи рассеялись.
Успокоив меня, Джессамин снова повернулась к Арчи. Он сидел на диване, склонившись над столом, и держал в руках ручку с логотипом отеля. Я подошел поближе, чтобы увидеть, чем он занят.
На бумаге с логотипом отеля он рисовал комнату: длинную и прямоугольную, суживающуюся в перспективе. Провел длинные линии, означающие планки пола, проложенные на всю длину комнаты. Вертикальные линии на стенах означали стыки между зеркалами. А я представлял их себе иначе, не думал, что они закрывают всю стену. Примерно на уровне талии зеркала пересекала проходящая по всему периметру комнаты полоса. Арчи говорил, что она золотистая…
– Балетная студия! – неожиданно узнал я.
Они удивленно вскинули головы.
– Ты знаешь эту комнату? – Голос Джессамин звучал спокойно, но в вопросе чувствовался какой-то подтекст. Арчи склонился над своим рисунком, ручка в его руке задвигалась по бумаге, и в дальней стене зала появился аварийный выход, там, где, как я знал, он и находится, а в переднем правом углу – аудиосистема и телевизор на подставке.
– Похоже на студию, где моя мать когда-то преподавала хореографию – правда, недолго. Комната была такой же формы. – Я дотронулся до рисунка там, где он суживался в перспективе, превращаясь в квадрат. – Вон там были душевые и двери, ведущие в другой репетиционный зал. Только проигрыватель стоял не так, – я указал на левый угол, – а телевизора не было совсем. В этой стене расположено окно, и если заглянуть в него из соседней комнаты, где ждали родители, студия видна именно так, как на рисунке.
Арчи и Джессамин неотрывно смотрели на меня.
– Ты уверен, что это та самая студия? – по-прежнему спокойно спросила Джессамин.
– Нет, нисколько. Наверное, большинство балетных студий выглядят одинаково – везде есть и зеркала, и станок. – Я наклонился над диваном и провел пальцем по балетному станку вдоль зеркал. – Просто зал показался знакомым.
