– У тебя могут быть причины посетить это место в ближайшее время? – прервал мои раздумья Арчи.
– Нет, я не бывал там с тех пор, как мать ушла с этой работы. Может, лет десять.
– Значит, это место никак не может быть связано с тобой? – настойчиво расспрашивал Арчи.
Я покачал головой.
– Никак. И я даже не уверен, что оно принадлежит прежним хозяевам. Наверное, это совсем другая студия танца, в другом месте.
– А где находилась студия, в которой работала твоя ма-ма? – гораздо спокойнее, чем Арчи, осведомилась Джессамин.
– Недалеко от нашего дома, за углом. Потому мать и устроилась туда – чтобы я заходил к ней по пути из школы… – Я умолк, заметив, как они переменились в лице.
– Значит, это здесь, в Финиксе? – Голос Джессамин по-прежнему звучал почти равнодушно.
– Да, – шепотом ответил я. – Угол Пятьдесят восьмой и Кактусовой улиц.
И мы умолкли, уставившись на рисунок.
– Арчи, не опасно звонить с этого телефона?
– У него вашингтонский номер.
– Значит, можно позвонить с него маме?
– Но она же во Флориде, так? Там ей ничто не угрожает.
– Да, она там, но скоро возвращается, а ей нельзя домой, пока… – У меня задрожал голос. Я вспомнил, что Виктор побывал и в доме Чарли, и в школе – везде, где мог раздобыть информацию обо мне.
– Какой у нее номер? – спросил Арчи, взяв телефон.
– Постоянный номер у них есть только дома, поэтому она регулярно звонит откуда-нибудь и проверяет сообщения на автоответчике.
– Джесс?.. – вопросительно произнес Арчи.
Она задумалась.
– Думаю, это нам ничем не грозит – только не говори, где находишься.
Я кивнул и взял телефон, набрал знакомый номер и дождался, когда после четвертого гудка мамин беззаботный голос предложит мне оставить сообщение.
– Мама, – заговорил я после сигнала, – это я. Послушай, у меня к тебе одна просьба. Это важно. Как только получишь мое сообщение, позвони мне по этому номеру… – Арчи уже стоял рядом и держал рисунок с записанным внизу номером телефона. Я дважды отчетливо повторил номер. – Пожалуйста, никуда не уезжай, пока мы не поговорим. Не волнуйся, у меня все хорошо, но нам надо поговорить как можно скорее, так что звони в любое время, ладно? Я люблю тебя, мама. Пока. – Я закрыл глаза и мысленно взмолился, чтобы непредвиденные изменения в планах не привели маму домой раньше, чем она услышит мое сообщение.
И ожидание продолжилось.
Я подумывал позвонить и Чарли, но не знал, вернулся ли он уже с работы. Наконец я сосредоточился на новостях: только бы во Флориде не случилось какой-нибудь забастовки, урагана, теракта, весенних сборов бейсболистов – словом, ничего такого, что могло бы вынудить маму с Филом вернуться домой раньше намеченного срока.
Должно быть, к бессмертию прилагается неиссякаемое терпение. Ни Джессамин, ни Арчи, похоже, не ощущали ни малейшей потребности заниматься хоть чем-нибудь. Некоторое время Арчи набрасывал очертания темной комнаты из своего видения, какой она представилась ему при тусклом свете экрана телевизора. Закончив рисунок, он просто застыл, глядя в стену. Джессамин тоже не испытывала никакого желания вышагивать по комнате, выглядывать в щель между шторами, долбить кулаком стены, как этого хотелось мне.
В ожидании звонка я задремал на диване.
21. Звонок
Проснувшись, я сразу понял, что еще слишком рано. Похоже, мой день перепутался с ночью. Телевизор был включен и оставался единственным источником света в комнате, но звук убрали. Часы на телевизоре показывали третий час ночи. Я услышал негромкий быстрый разговор и понял, что он-то меня и разбудил. Я лежал на диване неподвижно, ожидая, когда глаза и уши приспособятся к свету и звукам.
Наконец я сообразил, что они говорят, не задумываясь о том, что могут меня разбудить, и резко сел.
Арчи снова сидел, склонившись над письменным столом; Джессамин стояла рядом, положив руку ему на плечо. Он опять рисовал.
Я поднялся и подошел к ним. Они не обернулись, слишком увлеченные рисунком.
Обойдя стол сбоку, я тоже заглянул в него.
– Он увидел что-то еще, – тихо сказал я Джессамин.
– По какой-то причине следопыт вернулась в комнату с видеомагнитофоном, когда в ней было светло.
Я смотрел, как Арчи рисует квадратную комнату с темными балками под низким потолком. Стены были обшиты деревом – старым, потемневшим, пол устилал темный ковер с рисунком. В южной стене помещалось большое окно, в западной – открытый проем, ведущий в гостиную. С одной стороны от проема стену образовывала кладка большого камина из светлого камня, обогревающего обе комнаты сразу. Было видно, что телевизор и видеомагнитофон, пристроенные на слишком маленькой для них деревянной стойке, находятся в юго-западной части комнаты. Дряхлый секционный диван располагался углом перед телевизором, перед диваном стоял круглый журнальный столик.
– Сюда еще телефон, – шепнул я, указывая пальцем.
