– Меня удивила собственная вспышка возмущения, почти ярости, я поначалу даже не понял, что она означает. Гораздо сильнее, чем обычно, меня злило, что я не могу узнать, о чем ты думаешь, почему ты его отвергла. Неужели просто из-за подруги? Или у тебя кто-то есть? Я понимал, что в любом случае не имею права знать об этом. И старался не знать. Постепенно кое-что начало проясняться, – он усмехнулся.
Я нахмурилась.
– С ничем не оправданной тревогой я ждал, когда услышу, что ты им скажешь, с каким выражением лица произнесешь эти слова. Не стану отрицать: заметив на твоем лице досаду, я испытал облегчение. Но по-прежнему ни в чем не был уверен.
Той ночью я пришел сюда впервые. Смотрел на тебя спящую и мучался, не зная, как преодолеть пропасть между правильным, нравственным и этичным, и тем, чего мне хотелось на самом деле. Я понял: если я и дальше буду игнорировать тебя, как следовало поступить, или если исчезну на несколько лет, а ты тем временем уедешь отсюда, то когда-нибудь ты скажешь «да» Майку или кому-нибудь вроде него. Это меня бесило.
– А потом, – продолжал шептать он, – ты вдруг произнесла во сне мое имя. Так отчетливо, что сначала я подумал, что ты проснулась. Но ты беспокойно заворочалась, еще раз пробормотала мое имя и вздохнула. Чувство, которое тогда пронзило меня, пугало и ошеломляло. И я понял, что игнорировать тебя больше не могу, – он помолчал, наверное, прислушиваясь к стуку моего сердца, который внезапно стал сбивчивым.
– Но ревность… странная штука. Она гораздо сильнее, чем мне казалось. И она иррациональна! Даже сейчас, когда Чарли спрашивал тебя об этом гнусном Майке Ньютоне… – он гневно покачал головой.
– Так я и знала, что ты подслушивал, – простонала я.
– Само собой.
– Ты правда ревновал из-за такой чепухи?
– Для меня все это в новинку, ты воскрешаешь во мне человека, и все чувства особенно остры потому, что свежи.
– Неужели это тебя волнует? – поддразнила я. – После того, как я услышала, что Розали – сама Розали, воплощенная красота! – предназначалась для тебя? Есть у нее Эмметт или нет, неважно: мне ли с ней соперничать?
– Никакого соперничества тут нет, – его зубы блеснули. Он завел мои руки к себе за спину и прижал меня к груди. Я сидела тихо, как только могла, боялась даже дышать.
– Знаю, что нет, – пробормотала я, уткнувшись в его холодную кожу. – В том-то и дело.
– Да, Розали по-своему красива, но даже не будь она мне как сестра и не принадлежи она Эмметту, она никогда не смогла бы вызвать и десятой – нет, сотой доли влечения, которое вызываешь ты, – он стал серьезным и задумчивым. – Почти девяносто лет я странствую среди таких, как я и ты… и все это время я считал себя цельным и самодостаточным, и даже не сознавал, что я что-то ищу. Но я ничего не находил, потому что тебя еще и на свете не было.
– Несправедливо, – прошептала я, по-прежнему уткнувшись лицом в его грудь и слушая вдохи и выдохи. – Мне ждать вообще не пришлось. Почему я так легко отделалась?
– Все верно, – насмешливо улыбаясь, согласился он. – Обязательно сделаю так, чтобы и ты помучалась, – он высвободил руку, отпустив мое запястье, только чтобы осторожно сжать его другой рукой. Потом ласково пригладил мои влажные волосы, проводя ладонью от макушки до талии. – Тебе придется всего лишь рисковать жизнью каждую секунду, проведенную со мной, но это же пустяки. Тебе придется отказаться от своей природы, от людского рода… но разве это хоть что-нибудь стоит?
– Почти ничего. Мне совсем не кажется, что я чего-то лишаюсь.
– Да, пока что, – внезапно его голос наполнился вековой скорбью.
Я попыталась высвободиться, чтобы взглянуть ему в лицо, но разжать его пальцы на моих запястьях было невозможно.
– Что?.. – начала было я, когда его тело вдруг настороженно напряглось. Я застыла, однако он неожиданно выпустил мои руки и исчез. Лишь чудом мне удалось удержать равновесие и не повалиться ничком.
– Ложись! – послышалось шипение Эдварда. Откуда оно исходило, в темноте я так и не смогла определить.
Я перекатилась под одеяло и сжалась в клубочек на боку, в позе, в которой обычно сплю. И услышала, как скрипнула приоткрывшаяся дверь: Чарли заглядывал в спальню, убеждаясь, что я на месте. Я дышала нарочито ровно и спокойно.
Прошла томительная минута. Я прислушивалась, не уверенная, что дверь уже закрылась. Вдруг холодная рука Эдварда скользнула под одеяло и обняла меня, а губы зашептали мне на ухо:
– Актриса из тебя никудышная. Я бы даже сказал, что эта карьерная стезя для тебя закрыта.
– Ну вот, – пробурчала я. Сердце торопливо колотилось в груди.
Эдвард замурлыкал незнакомую мне мелодию – кажется, это была колыбельная.
Сделав паузу, он спросил:
– Спеть тебе, пока будешь засыпать?
– Ага, как же, – я засмеялась. – Можно подумать, я способна заснуть при тебе!
– Всегда спала, и ничего, – напомнил он.
– Потому что не знала, что ты здесь, – ледяным тоном отрезала я.
– Ну, если ты не хочешь спать… – начал он, не обращая внимания на мой тон. У меня перехватило дыхание.
