– В Лунный храм.
– Это еще зачем? – насторожилась девица.
– Станешь волхвицей Макоши.
Уверенность разбилась вдребезги.
– Волхвицей? Я? Да ни за что на свете! Лучше убей меня здесь и сейчас!
Войтех вдруг натянул поводья, принудив коня остановиться. Спрыгнул с седла.
– Что такое? – ровно спросила Немира, хотя внутри все сжалось от страха.
Неужто и правда убить решил?
– Без меня найдутся охотники тебя убить, – мужчина зачем-то обошел коня, остановился. Впился темными очами в серые глаза девицы и продолжил говорить низким голосом, от которого мурашки побежали по телу: – Так вот послушай, если хочешь жить, то тебе придется стать волхвицей.
– Нет!
– На время. Переждешь в храме, покуда гонителей твоих прочь не уведу.
– Нет, – упорствовала девица, на очи навернулись предательские слезы.
А она-то уже представляла, как вместе с ведьмарем супротив нежити да нечисти бьется…
– Лунный храм – лучшее место. Там никто тебя не сыщет.
– Возьми меня с собой, – дрожащим голосом просила девица. – Возьми.
– Тебе не место рядом с тем, чье призвание убивать.
– Но ведь ты сам похвалил мой прием.
– От нежити и нечисти одного приема мало.
– Тогда научи меня сражаться! Пусть меч для меня тяжел, зато лук я освою споро. Даже Трувар хвалил мою меткость! – Немира из последних сил пыталась убедить ведьмаря. – А вдруг они доберутся до меня, покуда тебя не будет рядом?
Войтех мотнул головой – шелковистые каштановые волосы шевельнулись.
– Скорее они схватят тебя, если ты останешься подле меня.
– Войтех… – Немира больше не сдерживала слез.
– Да пойми ты, дурочка, Лунный храм – лучшая защита и от нежити, и от нечисти, и прежде всего от тех, кто тебя ищет. Это единственное место, способное укрыть тебя от любых бед. Я не смогу уберечь тебя от гонителей – они слишком сильны.
– Кто же они такие?
– Покуда не ведаю, но обязательно выясню.
– Войтех, умоляю тебя…
– Придет час – и я вернусь за тобой, – вдруг голос ведьмаря сорвался.
– Обещаешь? – Немира вгляделась в лик спутника, точно пыталась отыскать там ответ.
– Обещаю.
Войтех вернулся в седло – и конь возобновил путь. Копыта неистово отталкивались от твердой бурой земли, точно скакун пытался взлететь.
– Расскажи про свою мать.
– Хорошая она у меня… была, – выдохнула девица, – строгая, но справедливая. Научила всему, что только сама умела. Ее Доминикой звали.
– А отец где?
– Не знаю, – пожала плечами Немира. – Мамка сказала, что погиб он, на охоте. Медведь задрал.
– А в селе что говорили?
– Ничего не говорили. Мамка вернулась в родную деревню, когда я еще и своей первой весны не встретила. К брату вернулась, поганому Трувару. Селяне и не видели моего отца. Мамка ведь совсем молоденькой из отчего дома сбежала – не понравился жених, что сосватали. В городе к самому князю устроиться сумела. А после с юношей добрым познакомилась. Только его родители тоже супротив их женитьбы выступили. Вот молодые и ушли. Осели в какой-то деревне. Меня родили, а потом отец погиб. Ну, мамка со мной вернулась домой. К тому часу ее родители померли. Только Трувар остался. Отчий дом ей уступил, а сам в дедов ушел.
– А какому именно князю твоя мамка служила?
– Так кревинскому, – растерялась Немира. – Какому же еще?
– Мамка сказала?
– Да, – заколебалась девица. – А что?
– Ничего. А оберег этот тебе когда мамка дала?
– Как я тринадцатую весну встретила. Его ей сам князь за службу пожаловал! Мамка сказала, талисман меня от дурного глаза оборонит. Снимать не велела и даже показывать никому не дозволяла. А что?
