– Ничего, – спокойно ответил ведьмарь.
Войтех ослабил поводья – и конь сбавил шаг.
– А ты видел когда-нибудь похожую подвеску? – Немира вытащила оберег из-под одежи. Златое солнце вдруг поймало скудный луч, чудом пробившийся сквозь тяжелые тучи, и отразило так ярко, словно само засияло.
– Спрячь, – недовольно шикнул Войтех и снова погнал животное.
– Но тут же нет никого, – девица на всякий случай огляделась, но кроме почти слившихся в единое пятно стволов ничего не высмотрела.
Может, и сидит где поблизости дед гаюн или еще какая чудь. Да только нет им дела до людского богатства. Разве что дракону. Так того бы Войтех почуял. Ну, еще ужалки[14] до украшений охочи. Только у них своего злата-серебра вдоволь, самой впору клянчить – князь ужиный дочерей пригожих любит побаловать. Вот и сидят они праздно, на ветвях качаются, красотой да убранством друг перед другом меряются. Хотя какая там красота, когда вместо ног – хвост змеиный?
Ну, а если где человек лихой и притаился, так ни в жизнь ему не догнать их – вон как резво конь скачет.
– Спрячь! – цыкнул мужчина. Девица убрала оберег под одежу. – Нельзя его показывать. Никому. Слышишь? – куда тише и спокойней добавил ведьмарь.
– Стало быть, ты что-то о нем ведаешь?
– Нет.
– Не похоже, – нахмурилась девица.
Что ж Войтех за человек такой: лишним словом ни в жизнь не обмолвится? А ей сиди и гадай. А тут, между прочим, ее жизнь на волоске висит!
– Когда буду ведать наверняка, тогда и с тобой поделюсь, а покуда не нарушай слова, матери данного, тем паче перед смертью.
Припомнив раскосые очи убийцы своей родительницы, Немира мигом запамятовала обиду на недомолвки ведьмаря и прижалась к нему теснее. Больше расспрашивать не стала – все равно не поможет. И мамке ведь обещала хранить тайну…
Когда кони испили сготовленного зелья, Лисица велел немедля прыгать в седла. Дубина, довольный провернутым плутовством, забрался на лошадь первым.
– Э-э-э, милок, – раздался голос Юги, – а ты часом ничего не запамятовал?
– Теперича тебя Казлейка повезет.
В преддверии неминуемого соседства юноша стушевался и так поглядел на ведьму, словно в ней сама Паляндра проявилась.
– Это кто ж так решил? – поинтересовалась Юга, сузив зенки.
– Какая тебе разница, с кем ехать? – буркнул мужик, пойманный с поличным.
– Большая, пригожий мой, очень большая. Езжай, малец, вперед. Твой черед еще настанет, – велела ведьма Казлейке, которого аж передернуло от двоякого смысла сказанного.
Дубина обреченно выдохнул. Недолгой была радость. Надо было сразу прочь нестись. Промедлил – теперь пожинай.
– Подсадить?
– А как же, соколик! – хихикнула красавишна и игриво повела плечиком. Здоровяк спрыгнул наземь и помог ведьме забраться в седло. А когда его тело вдруг трепетом откликнулось на прижимания Юги, мотнул головой и лишний раз напомнил себе о коварстве злыдни.
Всадники с бешеной скоростью понеслись вперед, точно под ними были вовсе не кони, а гарцуки[15], что распряглись из жерновов Перуна. Внезапно главарь скривился – в руку точно раскаленная стрела вонзилась. Боль неумолимо точила кожу, ковыряла плоть, точно наслаждалась мучениями человека.
– Быстрее! – скомандовал он.
– Да куда ж быстрее-то? – недовольно буркнул Серпутий. – И так кони пеной исходят.
– Я сказал: быстрее! – прокричал главарь сквозь стиснутые зубы. – Коли настигнем их, каждый из вас получит то, чего хочет!
Подельники растянули нечищеные рты в предвкушающих ухмылках. У Дубины тоже какая-никакая мечта имелась. С детства богатства желал. Да не просто желал. Жаждал! До одури!
– А ты не переживай, соколик мой ясный, – шепнула в ухо Юга, – я тебя богатством и сама одарю, коли служить мне верой-правдой станешь.
Здоровяк вздрогнул – откуда прознала крыса? Но вслух заметил:
– Разве в силах одарить златом та, что сама в лохмотья кутается?
– А ты на мою одежу не гляди. Это мне по ремеслу положено.
– Вот как? И какая же служба тебе надобна? – хмыкнул Дубина. Конечно, он и близко ни на что соглашаться не собирался, но поспрошать-то можно.
– Да ничего невыполнимого, – промурлыкала Юга и прижалась еще теснее, – так, плоть страстью потешить…
Дубина фыркнул и порадовался, что ведьма сидит за спиной и не может видеть его лика, который скривился, точно рот кислятиной полнился. Нет, конечно, до баб удалец был охоч – не то слово. Вот, к примеру, служба в кревинской корчме в этом смысле много приятностей доставляла. Девки там одна другой глаже. А уж Рыжая, так та от макушки до пяток удалась. Хороша стервь! Дубина утер рукавом слюну. Но Юга – совсем иное дело. И пусть она нынче молодуха да раскрасавишна – все ж память не сотрешь. Даже жбаном браги, а то и двумя бородавок тех да морщин не притупишь. Да и мало ль что? Все ж ведьма. Вот если б его Рыжая о такой службе попросила, он бы в первых рядах явился, но Юга… Нет.
