забавлял ребятню мелкими предсказаниями. Некоторые старики умеют толковать сны, угадывают погоду по разным приметам. Главный жрец Сандал вещает по движению звезд. Но ничего сверх естества в том нет. А нынешние гадания у Долгунчи, щедрая мунгха и звериное нашествие с языка у людей не слезают. Особо любознательные повторно духов пытали. К Билэру, говорят, с допросами подкатывали, да тот давно от ясновидения отказался. Заранее знать о неприятностях – только настроение себе и другим портить. Вот Илинэ узрела лишнее и терзается теперь.
Почему в человеческую жизнь столько никчемной околесицы напихано – разговоров праздных, мыслей и дел суетных? Гаданий тех же. Избыточный вздор прикидывается главным и в глаза нахально лезет. Прямо как дым от сырого костра…
Так она размышляла, сердясь на странности жизни и на себя, нескладную, а тяжкое предчувствие потихоньку скребло и свербило в душе.
Зимний санный путь установился, парни с утра поехали на быках по дрова, не сразу вернутся. В отсутствие Атына Илинэ собралась навестить тетушку Урану. Не встречались с братом с тех пор, как он передал Сата, лишь на мунгхе мельком. Отчего-то не хотелось попадаться ему на глаза. И волшебного камня внове не видела, не ходила в пещеру. Боялась, что кто-нибудь ненароком различит на запретной тропе ее приметную рыжую доху. Углядел же Болот…
Ой, да нечего о том думать! Лучше любоваться небом. Сегодня оно красивое. Низкое по-зимнему, все в розово-белых чешуйках, точно брюшко язя, молчит глубиной и тайной. Полог неба опускается за скалы, выгибается вверх, а за ним, верно, иной мир. Интересно, живут ли там люди? Конь Дэсегей, солнечный, ясный, вразумил бы хоть в мире Орто чуть-чуть разобраться!
Илинэ не утерпела и повернула в сторону аймака Горячий Ручей. Решила Айану позвать на помощь. Самой не тяжко тетушку Урану обихаживать, но хотелось убедиться, что старейшина жив-здоров.
Подружка вначале обрадовалась, а услышала об отъезде парней за дровами, и поскучнела. Разговаривая с Айаной, Илинэ нет- нет да посматривала на ее отца и ничего подозрительного не заметила. Здоров был старейшина. Как всегда, и поддразнить здоров, и посмеяться. Осведомился, много ли женихов сваталось. В краску ввел, а сам засмеялся весело и заразительно. Так смеются дети и чистые душой люди, не ведающие за спиною беды. Потом собрался в заставу к багалыку и уехал на буланом.
Успокоилась Илинэ. Видно, дурное на гаданиях поблазнилось ей от обвала событий. Тут тебе и Сата, и волк, и Кинтеево сватовство за один день! Нынче только успевай мозги мозолить – жизнь летит, усыпанная разными разностями, как хвоей тропа. Неудивительно, что вскруженной голове въяве чудятся сны.
Вдвоем быстро у тетушки управились. Хорошо, что пришли, а то Олджуна убежала куда-то, и коровы остались недоены. Урана уже хотела соседок на выручку кликнуть, до двери сумела дойти, за стенки держась. Сама! Кажись, к поправке дело идет. Настроение тетушкино, правда, показалось не ахти. Озабочена чем-то была, чем – не сказала. Выведывать же не будешь.
На обратной дороге Айана без конца трудила язык о платьях-нарядах. Ей, мол, четырнадцать весен, самое время готовить приданое, покуда жених калым сколотит.
«А Дьоллох рукой машет: рано семейный хомут накидывать, молод еще! – подумала Илинэ. – Верно говорят, что носящие штаны медленно растут». Поколебалась и не стала признаваться о сватовстве Кинтея.
– Не любит меня Дьоллох, – пожаловалась подружка. – А мне без него лес серый и зима ближе…
Ишь, слова какие нашла, слышал бы брат! Илинэ засмеялась.
– Смешно тебе, нелюбящей, а мне каково? – обиделась Айана.
Любовь, любовь! Что это такое? Когда смотрят такими глазами, будто съесть хотят, или что-то вроде докучного недуга Айаны? Либо когда на руки подхватывают, как ребенка, а в сердце падает снег… теплый… нежный лебяжий пух? Но чтобы это был не Болот. Другой…
– На одну Долгунчу смотрит Дьоллох, на меня не смотрит. Намертво к ней прикипел!
Вот те раз. Илинэ-то думала, что девчонка не видела. А оно, оказывается, вон как – все примечает навостренное любовью око.
– Конечно, Долгунча красивая, высокая, на хомусе играет, а я что? Ростом не вышла. Смуглая, худосочная, кому такая нужна? У меня и грудки малы, с полкулака, твердые совсем, мужчинам на них смотреть неинтересно, – сетовала Айана, шмыгая носом.
– Вырастут скоро твои грудки. Повалят сваты – считать устанешь! – от души пожелала Илинэ, и сама себе привиделась взрослой, мудрой, хотя всего на год старше.
– Правда? – обрадовалась смешная. – Может, тогда Дьоллох поймет, что не уродина я, и присватается меж остальными?
– Может, – серьезно кивнула Илинэ. – А я ему помаленьку подсказывать стану, какая хорошая ты и красивая. И что умеешь делать другим неподвластное.
– Вот этого не говори! – Айана закрыла рот рукавицей. – Пусть не знает, – пробормотала глухо.
