– Налево, – сказала Дейлани. – И быстро. Может быть, вам удастся отрезать его возле дренажного бака.
– Это безопасно?
– Если вы доберетесь туда до продувки.
– Значит, у нас еще минуты две.
– Есть движение, – мягким тоном напомнила Дейлани.
Я сделал знак Салмагард, и мы двинулись дальше. Если нам удастся вытащить из лабиринта какого-нибудь растерянного колониста, с его стороны разумнее всего будет поблагодарить нас.
– Мы на месте, – доложил я, когда мы проникли в бак.
– И?..
– Тут ничего нет. – Я слез в неглубокий бассейн и посветил по сторонам. – Пусто. Сколько времени у нас осталось? – Здесь не было никакого освещения, кроме наших фонарей. Чтобы провести здесь какие-либо работы, механикам нужно было одеваться в ремонтные скафандры с собственными источниками света.
– Еще минута. Он остановился как раз там. Никакого сомнения. – Я провел лучом по потолку, по полу, по стенам. Трубы, железяки – скрытое темнотой воплощение ганрайского технического уродства. Я понятия не имел, что именно разглядывал.
Но там не было никого.
– У вас прибор врет, – сказал я, встряхнув головой. Мне страшно не терпелось прояснить ситуацию до конца. – Возвращаемся. Рядовой, пойдемте отсюда.
– Пожалуй, вы правы, – ответила Дейлани. – Теперь у меня идет информация о движении по всему кораблю. Но ведь такого быть не может. Скорее всего, Нилс ошибся, когда настраивал эту штуку.
Мы вскарабкались по невысокой стенке бака и вновь оказались в техническом лазе.
– Ну вот, там снова движение, – сообщила Дейлани.
– Там никого нет, – ответил я. – А если и есть… вольному – воля. В той комнатушке скоро будет полно охладителя. Приятно было познакомиться.
– Адмирал, если эти сенсоры врут, то, боюсь, срок действия наномашин станет наименьшей из наших проблем.
– А не могут наши проблемы подождать, покуда мы выберемся наверх?
– Придется.
– Энсин, вы разобрались с O2?
– Так точно, адмирал. Как раз заполняю баллоны. Я их по самую завязку накачаю, на полное давление. Жалко, что мы все пустые повыбрасывали. И простите за ложную тревогу, – ответил Нилс через комм.
– Это моя вина. Впрочем, они нам не понадобятся. Что касается тревоги, то, полагаю, ничего страшного.
Мы с Салмагард выбрались из технического люка, и Дейлани опустила за нами крышку. Когда мы вылезли из ганрайских скафандров, я повернулся к Дейлани.
– Там никого не было.
Мои слова, кажется, не убедили ее.
– А теперь рассказывайте то, что не договорили.
Она вздохнула.
– Такое впечатление, будто микроорганизмы проникают под кожу, заражают кровь и блокируют кровообращение. После чего распространяются по всему телу, превращая его вот в это. И это повсюду.
Она подняла руку, и я увидел на ее ладони тонкий серый пепел. Я не знал, что и думать.
– Все наши колонисты? – спросил я, уныло разглядывая порошок.
– Трудно сказать. Действительно, очень похоже на пепел. Содержит кальций. Но полноценного анализа я не делала. Но и колонисты не разобрались, как это происходит.
– Вы должны разобраться лучше.
– Если верить записям ганрайцев, на молекулярном уровне происходит нечто вроде карбонизации. Я сама этого не проверяла. Останки практически полностью распадаются. Когда корабль разгерметизировался, трупы, вместе с одеждой и всем прочим, должно было выбросить воздухом. А чтобы создать такой воздушный поток, они должны были по-настоящему провентилировать корабль – открыть разом шлюзы и прочее.
– Но как это объясняет повреждения в корабле? – нетерпеливо перебил ее я.
– Внешние повреждения…
