– Итак! – продолжила между тем княгиня. – Представь нас, Хейно! Впрочем, не надо! Я сама! – она решительно подошла к Натали и протянула ей обе руки. – Будем знакомы! И без церемоний! Не при дворе, чай! Я Анастасия! Иван – мой муж. Тот юноша, что пялит на вас глаза, мой сын, но он представится сам. Генрих мне, как брат, но не брат. А вы что подумали?
– Подумала…
Она чуть не брякнула «любовник», но вовремя прикусила язык. Княгиня Збаражская оказалась опасным собеседником и, судя по всему, была не так проста и открыта, как показалось вначале.
«Та еще штучка!»
– … брат, – закончила фразу Натали.
– Ан, нет! – рассмеялась княгиня. Глаза ее сияли. Полные губы двигались мягко и как-то по-особенному плавно. – Мы даже не родственники. Не знали?
– Нет, – Натали решила лишнего не говорить, поскольку и сама оказалась вдруг дезориентирована, как давеча Маргарита.
– Скрытничаешь? – косой взгляд на Генриха. – Или стесняешься?
– Видишь ли, Наташа, – в голосе Генриха не звучало ни одной лишней ноты: ни напряжения, ни раздражения, зато слышалась неприкрытая ирония. – Моя покойная матушка первым браком была замужем за князем Карлом Андреевичем Ягеллоном. Через пару лет он умер – заразился чумой во время путешествия по Индии, и она вышла замуж повторно. На этот раз за моего отца. Однако имение Ягеллонов, где жил после смерти Карла Андреевича его младший брат – Роман Андреевич, располагается по соседству с имением Степняк-Казареевых… Помнишь, я тебе рассказывал? Ольгердов кром. Это тут недалеко, километров семьдесят к югу… Ну и поскольку матушка Ягеллонам не чужая, я рос вместе с этим рыжим чудовищем, вернее, она росла вместе со мной, под моей опекой и покровительством и, кажется, даже собиралась за меня замуж.
– Наглая ложь! Это ты предполагал на мне жениться! Даже предложение сделал на Рождество двадцатого года!
– Тебе было пять лет, Ася! Ты не можешь этого помнить!
– Сейчас он покраснеет! – победно улыбнулась княгиня, но в этот момент лопнуло терпение у ее супруга. Ивану Константиновичу надоело изображать предмет мебели.
– Дорогая, – мягко, но со значением сказал он, – давайте закончим с
– Извини, дорогой! Так что, – обернулась княгиня к Натали, – на ты?
– Согласна, – улыбнулась Натали. – Зови меня Наташей.
– А ты меня Асей!
– Наедине, – кивнул князь Збаражский. – Но при свидетелях прошу соблюдать этикет!
– Как прикажете, сударь! Ведь вы у нас почти король.
– Король Польский, – кивнул Иван, – великий князь Русский и Литовский… Я помню свой титул от и до.
– К сожалению, он пока не твой, – возразила княгиня.
– Ошибаешься, Ася, его, – Генрих выглядел спокойным, но Натали, кажется, научилась различать движения его души. Не читать, к сожалению, но все-таки замечать. – Петр отрекся сегодня ночью. Официальное заявление Министерства Двора последует в десять. Мы как раз успеем позавтракать и посмотрим шоу по телевизору под кофе и пирожные. Ведь я не ошибаюсь, раз ты в доме, будут и пирожные?
«Господи, прости! Ну, что за интриганы!» – Натали видела, Иван Константинович знал, о чем идет речь, а вот все остальные – нет.
– Вот как! Ты знал?! – воскликнула, воодушевляясь, княгиня Збаражская. – Знал и молчал!
– Хотел сделать тебе сюрприз, шер ами! – князь Збаражский улыбался самой искренней улыбкой. Однако Натали отчего-то в его искренность не поверила.
– Сделал! – хмыкнула Анастасия Романовна и коротко и как-то остро взглянула на Генриха. – Будут пирожные, «братец». Я привезла своего кондитера, он обещал испечь «кремшнит»[60] по-венски.
«Так мы празднуем победу? Любопытный состав…»
Натали поздравила Ивана Константиновича – теперь ничто не мешало ему стать императором – и отошла в сторону.
– Генрих, – сказала она тихо, он подошел к ней и встал рядом, словно предлагал спросить.
– Генрих, – спросила она, – мне просто любопытно… Какова девичья фамилия твоей матушки?
– Мою маму звали Анной, – так же тихо ответил Генрих. Казалось, вопрос его не удивил. – Анна Павловна княгиня Полоцкая.
