не столько мужчин в камуфляжной форме.
Левченко, не отрывая от них взгляда, протянул руку к Челубею.
— Дай бинокль. Мне кажется, это черкесы…
Челубей изумился:
— Какие черкесы? Это берберы, не видишь?.. И вообще, откуда в Тунисе черкесы?
— В Тунисе и евреи живут, — буркнул Левченко. — Как отдельный народ… Все-таки это черкесы, блин… Куцардис, гони… Нам нельзя останавливаться!
Грузовик ревнул и понесся как низколетящая ракета. Со стороны лагеря прозвучали две короткие очереди, прицеливаются, что ли. На такой дистанции автомат как оружие ближнего боя бесполезен, разве что случайной пулей достанет, но я похолодел при такой мысли, ясно и отчетливо представив, как в меня вонзается такой вот раскаленный кусок металла и, пронзив мои хилые мышцы, рвет мои внутренности…
— Пригнитесь, — велел я, — там впереди на возвышенности двое с автоматами!.. Нет, трое!
— Это черкесы, — крикнул Левченко. — Профессор…
Я не отвечал, ухватив автомат, уперся для устойчивости и, едва грузовик вышел на дистанцию, я открыл огонь. Челубей, Ингрид и Левченко моментально сориентировались и тоже начали стрелять в ту сторону, хотя еще не видели противников.
Над краем нависающего над дорогой обрыва появились головы с выставленными стволами автоматов, одна поникла сразу, вторая дернулась обратно, а сам автомат выпал из его рук.
Третий поспешно отодвинулся, а наш грузовик с ревом пронесся по дороге. Челубей радостно хохотал, Левченко спросил быстро:
— Никто не ранен?.. Чего ржешь?
Челубей показал ему новенький автомат, выпавший из рук черкеса в засаде.
— Он тебя прикладом чуть не убил!.. Ты посмотри, еще смазка сохранилась!.. Ну американцы, ну молодцы!.. И белым продают, и красным, и черным, и зеленым…
Затопек проговорил с завистью:
— А почему вам так везет?.. Даже новенькие автоматы на головы бросают… Вот это жизнь…
— Еще бы ящик с патронами, — сказал Челубей. — Вон ты как хорошо лежишь. Полкузова занял! Можно с самолета бросать, не промахнешься. Мягкий…
Из машины было видно, как внизу в распадке боевик в длинной до земли одежде установил миномет, закинул мину в жерло и, присев и отвернувшись, зажал ладонями уши.
Выстрел грянул такой, что горы дрогнули, снаряд по крутой дуге ушел через горную гряду, через несколько секунд с той стороны раздался мощный взрыв. Взлетели мелкие осколки.
Челубей спросил в недоумении:
— Он что, рехнулся? Мы же здесь!
— Эгоцентрист, — сказал Левченко.
— Чё-чё?
— С чего ты решил, — ответил Левченко, — что весь мир крутится вокруг тебя?.. Тут столько групп, группировок, партий, течений, что шайтан ногу сломит!..
— Чертов басмач, — ругнулся Челубей. — Вот так с минометом, гад!
Куцардис оглянулся на меня с надеждой.
— Надо бы его снять…
— У тебя руки заняты, — напомнил я.
— Это я быстро, — заверил он и, торопливо остановив машину на полном ходу так, что всех нас бросило на кабину, ухватил винтовку. — Сейчас я его… А то вдруг он и по нам шмальнет… А что такое басмач?
— Новое поколение, — проворчал Челубей. — О душманах и то уже забываете, куда уж о басмачах…
Куцардис торопливо прицелился, человек в арафатке только-только поднес мину к жерлу миномета, как Куцардис нажал на спуск.
Минометчик вскинул руку и, не выпуская мину, завалился лицом вперед. Куцардис приосанился, отдал винтовку нам за спину и снова ухватился за руль.
Судя по картам гугла, можно пройти через небольшой лесок и по краю овражка, а там выбраться на дорогу к Эль-Кефу,
