— Армия?
— Какая здесь армия, — буркнул я. — Весь Тунис — Гуляй-поле… Нет, даже не банда, а так, шайка мародеров.
— Остановимся и примем бой?
Я поколебался, ответил со злостью:
— Нет времени. Попробуем проскочить. Все-таки у нас военный грузовик. Только романтики могут напасть со своими каменными топорами…
— Еще далеко?
— Я скажу, — пообещал я. — Как только Куцардис вывезет нас за вон тот поворот, увидим… Вот, взгляните…
На планшете людей не видно, но можно рассмотреть два грузовика и один внедорожник в двадцати-тридцати метрах от кустов. А что людей нет, то понятно, все заняли позиции в кустах, как только увидели издали пыльное облако за нашим грузовичком.
Наш автомобиль миновал россыпь камней и выметнулся на простор, дорога хорошая, накатанная, впереди с левой стороны зеленеют заросли густого кустарника, тянется на протяжении примерно сотни шагов.
Я указал Челубею:
— Вон там и спрятались. Куцардис, чуть сбавь скорость, а потом по моей команде газанешь по полной.
Челубей спросил кровожадно:
— Начинать с краю?
— Да, — ответил я. — Не жди, когда начнут, стреляй сразу, как только приблизимся на расстояние прицельной стрельбы.
— Уже почти, — ответил он. — Почти-почти…
— Всем укрыться, — велел я. — Огонь открыть сразу, как войдем в зону поражения из нашего оружия.
Куцардис сбросил скорость, катим все равно достаточно быстро, но там небольшой поворот, и он сделал вид, что осторожничает.
Челубей сказал свирепым голосом:
— Ну, держитесь…
Над головой люто и страшно загрохотал его крупнокалиберный пулемет. Ветви кустарника, как скошенные исполинской косой, начали разлетаться в стороны, падать на землю, где вскакивают и тут же падают сраженные боевики.
Куцардис, не слыша от меня команды на ускорение, ведет машину на той же средней скорости, Челубей развернул пулемет и с диким ревом, нагнетая в себе ярость, продолжает сечь пулями ветки кустарника, пока вместо зарослей не образовалось зеленое поле с трупами, укрытыми ветками.
Боевики, почуяв беду — почему-то не получилось, как замыслили, — бросились врассыпную, кто-то выбежал из кустов, развернулся и начал стрелять в ответ, но теперь уже Ингрид, Левченко и даже Затопек быстро и метко стреляют в каждую замеченную цель.
Уже несколько из уцелевших выскочили из кустов, хоть и растерянные, но все равно быстрые и неустрашимые. Мы продолжали держать плотный огонь, они тоже успели открыть огонь, но их пули ушли мимо, отвага в наше время чаще приносит поражение: Левченко профессионально точно и хладнокровно бьет короткими прицельными очередями, Челубей орет и строчит из пулемета, пули продолжают сечь ветки и высекать искры, взметывая рои мелких камешков.
Левченко просто редкостный стрелок, стреляет быстро, ни одного лишнего движения, и каждая пуля находит цель, Ингрид бьет чаще, женщины вообще не экономят даже семейный бюджет, но все, кто попадает на мушку ее автомата, падают, разбрасывая руки и роняя оружие.
Я стрелял одиночными, выбивая в первую очередь тех, кто уже вскинул оружие для стрельбы, хотя таких мало, остальные уцелевшие просто разбегаются, многие уже в крови, еще не понимая в шоке, что раны у них смертельные.
— Куцардис, — крикнул я. — Полный вперед!
За спиной все еще слышатся выстрелы, мой мозг холодно считал их и строил график вероятности попадания. Пусть и мала, но все равно моей ошибкой было допустить такое, когда можно было бы не допускать.
С другой стороны, когда спешишь, приходится идти на риск.
Челубей выпустил ручки пулемета и без сил опустился прямо на металлическое днище кузова.
— Весь диск выпустил, — сказал он сварливо. — А профессор каждый патрон считает, я заметил!
— Сволочи, — сказал Затопек. — Пара пуль все-таки попала в кузов. Куцардис там жив?
