Челубей уже развернул пулемет в обратную сторону, встал поудобнее, нарочито наступив на Затопека. Тот завизжал так отчаянно, что испуганный Куцардис дернулся вместе с рулем, и автомобиль едва не слетел с дороги.
Ингрид сказала с отвращением:
— Мальчишки… когда уже повзрослеете?
Челубей дал короткую очередь, всмотрелся, как легли пули, сместил едва заметно прицел, и на этот раз очередь прогрохотала чуть дольше, но только чуть.
Один из всадников красиво поник головой, и конь начал останавливаться. Джип завилял и резко встал посреди дороги, повернувшись боком и едва-едва не опрокинувшись.
Челубей оставил пулемет, на лице проступило горестное недоумение.
— Не понимаю, — сказал он, — просто не понимаю.
— Чего? — пикнул Затопек. — Говори, убийца.
— Что ими движет? — спросил Челубей. — Вот так гнаться за военным грузовиком, где установлен крупнокалиберный пулемет… Это же самоубийство.
— Ты забываешь о призе, — напомнил Левченко. — Вон Затопек до сих пор пальцы загибает, все высчитывает насчет семидесяти двух! Надеется поторговаться насчет семидесяти, а то больше не потянет…
Затопек сказал обидчиво:
— Чего это не потяну?.. Просто не хочу, чтобы такое мероприятие стало работой. Вон у нас в Европе даже супружеские обязанности отменили, потому что человек свободен, как птичка божья, что ходит по дорогам и говно клюет!
Я время от времени просматривал небо и не находил вблизи ни одного боевого дрона, хотя, если верить прессе, те постоянно патрулируют всю Африку и Аравийский полуостров, нанося по боевикам точечные удары, что не задевают гражданских. Ага, не задевают…
Ближайшие далековато, хотя парочку можно вообще-то на всякий случай подогнать ближе…
Я вздохнул. Идея хороша, но не прокатит. Пара таких случаев, и всю серию отзовут производители, начнут проверять и выискивать причину отказов. Нет уж, пусть патрулируют. Авось сгодятся пиццу принести или бомбу сбросить, что тоже для дома, для семьи…
Из-под колес грузовика донесся протяжный гул, что тут же утих. Никто, как мне кажется, не заметил, это я стал таким, как дитя природы, вроде муравья, но ладно, здесь разрушительных землетрясений никогда не было…
Левченко, будучи командиром отряда, то и дело поднимался в кузове во весь рост и осматривал окрестности в бинокль. Остальные отдыхают, обмениваются впечатлениями, но сразу подтянулись и взялись за оружие, когда он сказал кратко:
— Плохо, что теперь мобильники даже у дикарей…
Ингрид по-женски быстро среагировала первой:
— Погоня?
— Что-то вроде, — проговорил он. — То ли просто с нами по пути, тоже едут в Эль-Кеф, до него несколько миль… то ли им сообщили…
— Это чья-то территория, — предположил Челубей. — Какого-то клана. Или бандформирования, что одно и то же. У них тут древние обычаи… Никому не позволим топтать свою священную землю!.. Только за деньги.
Затопек сказал печально:
— Заставят платить налог?
— Да, — сообщил Челубей и посмотрел на него оценивающе. — Кажется, уже знаю, что им предложить.
— Командир, — возопил Затопек жалобным голосом. — Он меня хочет отдать противнику!
Левченко, не отрываясь от бинокля, сказал строго:
— Каждый из нас должен быть готов пожертвовать собой ради счастья и хорошего обеда своих соратников!.. Мы, как говорит профессор, идем к правильному обществу, где всем будет рулить разум. Верно, профессор?
Я ответил нехотя:
— В Тунисе десять миллионов человек. Это семьдесят девятое и девяносто первое по территории, которое всего-то сто шестьдесят тысяч километров. Значит, населен достаточно плотно. Если учесть, что южная половина вообще не заселена, там пустыня Сахара, а учитывая разгул этой вольницы, банды могли бы встречаться и чаще…
— Люблю науку, — сказал Челубей с чувством. — Всегда что-нить приятное скажут. То черная дыра, то астероид вот-вот грохнется, то динозавры вымрут…
