– Нет причин для тревоги, добронравный Константин! Это хороший ментоскоп. Он служил нам еще тогда, когда вы, люди, считали молнии стрелами своих богов! – сказал Шчи высокомерно.
В ментоскопе открылась круглая дверца, похожая на топку провинциального крематория.
Персональный цилиндр Растова лег на бок и с пугающей неотвратимостью пополз прямо в пасть адской машины.
Глава 18
Четыре торпеды ВТ-500
Когда его капсулу от ментоскопа отделяли разнесчастные полтора метра, Растов закончил читать «Отче наш» и приготовился к смерти своей личности. Ведь что есть личность, как не совокупность вполне определенных воспоминаний, размещенных в некотором физическом теле?
Майор стоял, напружинившись, слегка согнув ноги и наклонив корпус вперед – ни дать ни взять кулачный боец перед поединком.
Он лихорадочно ощупывал взглядом неотвратимо приближающийся кишечник дьявольского мозголома.
Растов пытался понять, каким именно образом будет вскрыто его узилище-монокристалл. Ведь в тот миг, когда бронестекло раскроется, у него возникнет крошечный шанс улучить мгновение, выскользнуть наружу и сломать игру врага!
О том, куда он, такой храбрый, побежит без скафандра в ядовитой атмосфере, Растов старался особо не думать.
Но он решил для себя, что хорошим концом истории можно будет считать бросок к ближайшему эзошу, переходящий в удачную попытку захвата табельного оружия с последующим отстрелом бошек как можно большему числу тех, кому вверена его свобода.
В общем, Растов не смирился и смиряться не намеревался.
Вдруг его капсула резко остановилась. Майор потерял равновесие и больно ударился лбом о прозрачную стенку.
Окружающий его багровый сумрак, здорово действовавший на нервы (а ведь для чоругов он был ярким и комфортным штатным освещением!), вдруг прорезала стробоскопическая серия ослепительных лучей голубого цвета.
Под готическими сводами отсека раскатилась пулеметная дробь ритмичных, скрежещущих звуков.
«Что еще за светомузыка в стиле ржаво-метал?» – заинтересовался Растов.
То была чоругская сирена боевой тревоги.
Вслед за сиреной, точь-в-точь как и на боевом корабле землян, раздался голос командира, донесенный внутрикорабельной трансляцией.
Поскольку автоматика капсулы продолжала работать в прежнем – звукопроницаемом – режиме, Растов услышал его вместе с синхронным переводом на русский.
– Восхищенные, сестры и братья! Корабль «Гибель и разрушение теплокровным» срочно возвращается в Зону Сшивки Номер Три. Причина – неожиданная вылазка теплокровных. Всем войти в состояние готовности к давлению и ускорению. Когда мы возвратим себе победу, всем членам экипажа будут розданы длинные и мягкие бурые пирожки несгибаемости.
Еще звучала экзотичная для небалованого ксеномузыкой солдафонского уха Растова речь капитана, а корабль «Гибель и разрушение теплокровным», закрутившись в двух плоскостях, уже вовсю осуществлял экстренный сход с геостационарной орбиты планеты-завода.
Перегрузки скачком достигли пяти «же».
К счастью, Растову не сломало шею, и он смог, распластавшись по стене своей капсулы, кое-как приспособиться к разгону.
Краем глаза он видел, как переживает ускорение Верховный Рак, чоруг Шчи.
Основание его трона намертво зафиксировали четыре механических манипулятора, показавшихся из-под палубы. После чего сидение-ложемент развернулось на карданном подвесе таким образом, чтобы перегрузка пришлась вдоль отсутствующего у рака хребта. Вместе с тем гелеобразная масса заполнила надувшиеся тут и там подушки безопасности.
