покорить Тан-Адю. Они сумели построить колонию, занимавшую площадь около пятидесяти миль, и попытались научить захваченных в плен адюан искусству письма, фермерству и ткачеству, рассчитывая, что, показав им преимущества цивилизации, сумеют убедить их прекратить сопротивление. Однако адюане, которые соглашались, что методы ведения хозяйства и инструменты Кокру позволяют им выращивать больше еды, греют тела в холодную погоду и позволяют передавать свою мудрость следующим поколениям гораздо более надежными способами, чем устные рассказы, категорически отказывались их принимать, даже под страхом смерти. Эти мужчины и женщины считали свободу истинным сокровищем.
– Я могу дать такое обещание, но оно будет не слишком много значить.
Лицо вождя Кайзена стало жестким, точно камень.
– Ты хочешь сказать, что твое слово ничего не стоит?
– Если я стану Большим вождем, то смогу издавать законы и даже, возможно, сумею попытаться убедить других Больших вождей последовать моему примеру, но на то, что все будут подчиняться необоснованным законам, рассчитывать не могу – разве что посажу всех несогласных в тюрьму. До тех пор пока Тан-Адю стоит на своем месте, люди Дара не оставят его в покое. Я не могу вырвать из их сердец желание увидеть то, чего они еще не видели.
– В таком случае разговаривать с тобой не имеет никакого смысла.
– Вождь Кайзен, я бы мог легко вам солгать, сказав то, что вы хотите услышать, но не стану. Вы можете поклясться, что ни один мальчишка на вашей земле никогда не думал о том, каково жить так, как живут на островах Дара: носить хорошую одежду, есть с фарфоровой посуды, ухаживать за женщинами, непохожими на тех, которых они видят каждый день? Вы можете поклясться, что ни одна девочка никогда не мечтала жить так, как живут женщины Дара: носить платья из шелка и яркого хлопка, петь, писать стихи, танцевать, иметь в мужьях человека, принадлежащего к другому народу и другой стране?
– В сердцах наших детей нет подобных глупостей.
– В таком случае вы совсем не знаете молодых людей, вождь Кайзен. Молодежь зачастую желает того, что старые презирают и чего боятся. Жажду нового, другой жизни, увиденной мимолетно, да и то лишь в легендах и сказаниях, у них нельзя отнять – если только вы не заключите в темницу их сердца и не заморозите умы. Только вы ведь говорите, что желаете Тан-Адю свободы.
Вождь Кайзен презрительно хмыкнул, но Куни видел, что он его понял.
– Я не могу запретить купцам останавливаться у ваших берегов – они всегда готовы рисковать, чтобы получить больше прибыли; не могу запретить капитанам судов поднимать паруса, чтобы добраться до Тан-Адю, если они считают, что увидеть земли, на которых не побывал ни один житель Дара, уже само по себе награда; я не могу запретить отправляться сюда и проповедникам, если они думают, что их долг рассказать всем, что, по их мнению, хорошо и справедливо, и научить лучшей жизни.
Но зато я могу пообещать, что, если стану одним из Больших вождей, не позволю своему народу насаждать здесь что-либо силой. И сделаю все, что смогу, чтобы уговорить других Больших вождей поступить так же. Если люди Дара и придут сюда, то лишь затем, чтобы убеждать, а не заставлять. И до тех пор пока от ваших рук не пострадает ни один из гостей, армии Дара не станут вмешиваться, чтобы за них отомстить.
– Мягкое вторжение торговцев и проповедников может причинить нам гораздо более серьезный вред, чем оружие. Соблазн богатства, нового образа жизни и ваши фантастические земные блага могут оказаться губительными для тех, кто еще слишком молод, чтобы осознавать их опасность. Если вы отравите сердца наших детей, мы обречены. Я согласен с тобой: молодые часто желают того, что представляет для них опасность, потому что у них нет опыта. Многие мысли, посещавшие меня в молодости, теперь кажутся ужасными, а желания, поглощавшие тогда, вызывают стыд.
– Если свобода и образ жизни, который вы так цените, стоят любви, тогда завоевать сердца ваших детей вам будет гораздо проще, чем тем, кто придет с островов Дара. Но молодым нужно дать возможность выбирать: пусть проживут собственную жизнь так, будто это великий эксперимент. Они должны захотеть стать вами. И это единственная надежда для Тан-Адю.
Вождь Кайзен одним глотком осушил свою чашу с араком, швырнул ее на землю и рассмеялся.
– Тебе было бы проще соврать, Куни Гару, но если бы ты пообещал мне то, о чем я попросил, то я бы понял, что ты недостоин нашей помощи.
Проверка. Куни взглянул на Луана Цзиа, и они понимающе улыбнулись друг другу.
Даже после того как Луан Цзиа ушел спать, Куни Гару и вождь Кайзен продолжали вместе пить до глубокой ночи, и в их глазах сияла радость встречи родственных душ.
Они вышли в море рано утром, еще до того, как встало солнце.
В выдолбленных из цельных стволов длинных каноэ адюан, которые на удивление уверенно и ровно держались на воде, сидело по тридцать человек. Дафиро еще не проснулся окончательно и не понимал, что происходит. Неужели они поплывут на веслах до
