Джонни махнул в сторону гаража Крамеров.
– У вас есть машина. – Фраза прозвучала резче, чем ему хотелось.
– Я боюсь.
«Чего боишься?» – едва не спросил он. Это же Лог, а не Филадельфия. Можно подумать, несчастной кучке магазинов в их так называемом центре города грозят банды мародеров.
Келли остановилась в двух шагах и скрестила руки на груди.
– Не исключено, что ты уже подцепил вирус. Симптомы появляются только на седьмой день; все, кто сегодня заболел, заразились неделю назад.
Джонни вспомнил, как брал деньги из рук посетителей кинотеатра. Черт, Арни Марино же сортировал почту! Если он болен, то все письма заразные.
Келли молчала, но в ее глазах читалась мольба.
Господи, неужели он стал такой бездушной сволочью? Он ведь помнит Келли с рождения. Кажется, ему тогда было шестнадцать. Они виделись на сотне соседских гриль-вечеринок и раз двадцать чуть не въехали друг в друга у дома. Если не считать разницу в возрасте, можно сказать, они дружили. Келли была трудным подростком – брилась налысо, курила, носила рваные джинсы. Сейчас от бунтарства не осталось и следа: джинсовые шорты поверх сиреневых леггинсов, волосы убраны в простой хвост.
Он положил ей руку на плечо.
– Садись.
Джонни проехал мимо «Бургер-Кинга» – удостовериться, что там закрыто. Его смена была с одиннадцати до семи, но окна ресторана безжизненно темнели, как он и подозревал. Он выехал дальше на шестидесятую трассу, которая в Логе превращалась в Мейн-стрит. Городок получил свое название неслучайно: он располагался в длинной узкой низине между двумя крутыми холмами. Где бы ты ни находился, оба холма всегда нависали над головой.
По улицам сновали люди, опустив глаза. Многие прижимали к лицу платки или полотенца.
– Как твои предки? – Джонни знал ответ, но считал нужным проявить беспокойство. Он покосился на Келли: та сдерживала слезы. – Они классные. Когда я учился в старших классах, твой папа брал меня на матчи «Пингвинов» в Уилкс-Барре. Помнишь?
– Мне тогда было примерно минус два года. – Она смахнула слезинку тыльной стороной ладони.
– А, точно. – Джонни вечно забывал, что ему сорок два. Уму непостижимо, как летит время!
Военная машина, обогнав их, остановилась за серебристым грузовиком на парковке пожарной станции.
Джонни затормозил.
– Так, сейчас все выясним.
Солдаты в костюмах химзащиты разносили по машинам мешки и ящики. Один солдат бросил мешок и небольшой ящик в кузов пикапа F-150, и пикап тут же уехал.
Джонни открыл кнопкой багажник и стал ждать своей очереди.
– Как долго продлится карантин? – выкрикнул он, опустив переднее стекло.
В окне показался молодой парень с азиатским лицом.
– Минимум две недели.
Джонни указал на Келли.
– У нее больны родители. Что ей с ними делать?
– Кормить и поить.
– А если она тоже заболеет? И я? Нас кто будет кормить и поить?
Солдат беспомощно оглянулся по сторонам.
– Не знаю, я только снабжением занимаюсь. Слушайте радио.
Да уж, работа – врагу не пожелаешь. Ездить из дома в дом и вывозить зараженных… а куда? В специальные палатки? По «Си- эн-эн» передали, что за два дня в Уилкс-Барре заболело двадцать восемь тысяч человек. Неслабые понадобятся палатки, если так…
– Костюмов тоже на всех не хватит? – спросил Джонни. – И врачей, и медсестер.
– Врачи тут не помогут, – послышался едва различимый голос из-под шлема.
За окном мелькнула Келли в хирургической маске из набора для выживания, постучала в дом Баэров и, не дождавшись ответа, юркнула внутрь.
Спустя десять минут она вышла и направилась к следующему дому. Там жили Пойнтеры: старая леди Пойнтер, которая вечно
