Лишь посудина самого Эйнара, названная «Морским ястребом», не имела определенного места в строю – скейд то вырывался вперед, то притормаживал и опять нагонял.
Сейчас «Морской ястреб» следовал вдоль каравана – Пешеход словно проверял, все ли на месте.
А Плющ все греб и думал. Поведение Эйнара-ярла все равно казалось ему подозрительным – просто он не понимал сути происходящего. Возможно, ему что-то известно о нем и Эльвёр? Но откуда? Нет, какие-то вести до него дойти вполне могли, хотя бы от самой девушки.
С чего бы ей скрывать имя своего возлюбленного? Дабы пощадить чувства Косматого? Ну и что из этого?
Допустим, Эйнар знал о нем. И что? Вот словили его криве, подвели под светлы ярловы очи, и подумал Пешеход: а проверю-ка я этого любовничка…
Костя поморщился. Отдает конспирологическими бреднями.
С другой стороны, вполне себе логическая цепочка прорисовывается. Эйнар не то что пытать, а и убить его не приказал. Напротив, он возвращает ему оружие и садит гребцом на «Тангриснир». Подводит к Эльвёр? Хочет убедиться, что новоявленный женишок не сбежит, ухватив невесту в охапку?
Допустим, но снова вертится на языке тупой вопрос: «И что?»
Нет, лучше так: «И чё?»
Зачем Эйнару все эти дурацкие игры? Да кто ему эта Эльвёр? Обидела она Харальда-конунга? Чудненько. Вот пусть конунг с нею и разбирается. Пешеходу главное – к императору попасть, дары поднести, в послы выйти. А там и связями обрастет, богатеть начнет, власти прибавится.
Конечно, дары для посольства важны, тут так принято. Это не просто взятка, это визитка – богатый подарок как бы намекает на сильную власть, способную подати собирать – и выделить из них малую долю на представление императору.
Однако смазливых девок кто хошь привести способен, даже европейцы: инквизиция, что пожжет красавиц, попортив при этом наследственность, появится только в начале XIII века.
Так что как раз наложницы – самый дешевый дар, им и пожертвовать можно.
Тут Костя рассердился на себя: господи, о чем он вообще думает? Мысли должны быть совсем в другую сторону направлены – как ему разрулить создавшуюся ситуацию?
Неважно, лелеет Эйнар коварные планы насчет него или не лелеет. Главное – как ему по-тихому покинуть Пешехода вместе с Эльвёр?
В это время поднялся ветер, и Торир скомандовал ставить парус.
Вернув весло на козлы сохнуть, Плющ сел вполоборота к Эльвёр, и та, делая вид, что просто пробирается под нижней шкаториной паруса, спросила негромко:
– Ты за мной?
– Да!
И вопрос, и ответ прозвучали по-русски, так что, если и был бы тайный слушатель, то он ничего бы не понял. Да, в принципе, никто и не слышал секундных переговоров.
Освиврдоттур расцвела, а у Кости все думки смешались.
Рассказывать, что в плен он угодил не с тайной мыслью, а просто по глупости, не стоило. Пусть девочке передастся хоть малая часть уверенности.
О побеге Плющ думал с самого начала – просто вариантов было несколько. Можно было так и плыть до самого Константинополя, где и сбежать к порталу. Самый тупой вариант.
Можно было дождаться, пока подоспеют Хродгейр со товарищи. Самый трусливый вариант.
Остается одно: самому взять на себя ответственность и нести ее, покряхтывая от натуги.
Куда именно направиться, Костя уже решил – вниз по Днепру. Люди Эйнара если и бросятся в погоню, то кинутся вверх по течению, логично полагая, что беглецы подадутся навстречу своим. Вот как раз и нужно сделать нелогичный ход.
Вопрос номер два: как бежать? По воде или по суше?
По суше вроде бы проще – отошел на цыпочках и почесал. Но далеко ли убежишь ночью? Одолеть в темноте поляну легко, но в лесу не очень-то и побегаешь. Лоб разбить или ногу сломать – это легче легкого. А болото по пути? А река?
Значит, по воде?
У каждого кнорра, да и у половины скейдов за кормой тащился небольшой паузок или каюк – эти лодки сами приплыли намедни. В одной из них даже обнаружился мертвый криве. Видать, сил заползти в каюк хватило, а дальше – все.
