– Хе-хе…
Охранник мигом подобрел и, присев у сруба, выхлебал сразу полкувшинчика.
– А-ах… – крякнул он. – Свеженькое!
Костя скромно удалился. Выйдя на берег, он убедился, что «бабка-ёжка» знает толк в зельях – оба стража сидели на травке, прислонясь к стволу дуба, и дрыхли. Тот, что слева, похрапывал, его сосед справа посапывал. Готовы.
Плющ был сильно напряжен. Следили ли за ним или все его подозрения сродни паранойе, неважно. Сейчас каждое ненужное свидание, даже одно слово может все испортить. А будет ли второй шанс?
Кусая губу от нетерпения, Эваранди выбрался к амбару.
Процесс шел как надо – охранник уже клевал носом, тиская пустой кувшин. Поерзав лениво, он устроился поудобней, почти лег, и вскоре ему уже что-то снилось – нога в сапоге дернулась.
Выждав мучительные десять минут, Костя приблизился к дверям амбара. Страж крепко спал.
Бесшумно отодвинув деревянный засов, Плющ позвал шепотом:
– Эльвёр!
Уловив движение, он отворил дверь пошире. Дочь Освивра выскользнула наружу, изящно изогнувшись.
Дверь Костя запирать не стал, надеясь, что девушки воспользуются шансом и сбегут – это здорово помогло бы им с Эльвёр, запутав следы.
Данное рассуждение тяжелило Костину совесть, ибо, по его понятиям, благородный воин должен был не только освободить всех томящихся узниц, но и вывести их к своим. Однако суровые законы реала утверждали со всей категоричностью: «малинник» тебя свяжет по рукам и ногам.
Ломануться всей толпой нехитро, а потом что? Нет уж, пусть он лучше прослывет жестоким, но его цель – это Эльвёр, а ее «сокамерниц» пусть спасает кто-нибудь другой. Поглупее.
И поблагороднее.
Эльвёр на мгновение прижалась к нему, унимая муки совести.
– Милый, милый Эваранди!
Костя быстро чмокнул девушку в щечку и шепнул:
– Пошли!
Его современница наверняка бы стала интересоваться, куда именно он собрался ее вести, начала бы предлагать свои варианты, спорить.
А вот старое доброе Средневековье этого не позволяло, здесь женщины думали как женщины и не вмешивались в дела мужчин.
Нет, за всех женщин расписываться, пожалуй, не стоит, ведь взялись же потом откуда-то всякие феминистки…
Пользуясь темнотой, Эваранди провел Эльвёр к берегу, и по сходням взошел на палубу кнорра. Это был не «Тангриснир», а другой корабль, но разницы нет, лишь бы попасть на прицепленный каюк.
Спрыгнув в каюк первым, Костя помог спуститься Эльвёр и тут же отвязал канат, удерживавший лодку. Именно отвязал – пускай думают, что расслабился узел, и каюк унесло течением…
А лодку как раз подхватило и понесло, Эваранди лишь разок оттолкнулся веслом от борта кнорра. Удивительно, но напряжение покинуло его, а нервы успокоились.
Холодная решимость переполняла Костю. Перед викингами Эйнара он чист, ибо ничего не украл чужого – взял свою Эльвёр и позаимствовал каюк, принадлежавший какому-то криве.
Был еще кусок сыра в плотном мешочке, вяленое мясо, резанное полосками, половина каравая и небольшой полупустой бурдючок с вином, закупоренный деревянной пробкой.
Вино, разумеется, было не местным, скорее всего, из Тавриды.
Плющ усмехнулся: он и это не украл, а заработал за два дня гребли. Все по-честному!
Костя оглянулся. Факторию уже было не видать, только огни костров и факелов мерцали за деревьями. Потом и они пропали.
– Эваранди… – простонала девушка.
Костя ощутил у себя на шее гладкие руки девушки, и услада холодком прошла по спине. Он обернулся и обнял Эльвёр.
– Эваранди…
Плющ сдавил пальцами девичью грудь, и тут же почувствовал, как нежные пальчики скользнули у него по животу, ниже, еще
