«Я? – ухмыльнулся другой. – Ты что-то путаешь, приятель. Я здесь. Сижу, напиваюсь тихонько. А ты – там, в комнате с любопытным магом, отвечаешь на его вопросы. Так кто из нас лжец?»
Получалось, что оба.
– Что было потом?
– Дориан позвал меня. – Другой отставил пустой бокал. Прислушался. – Крикнул из лаборатории, что мне нужно взглянуть на что-то. Я пошел…
В холле остановился: показалось, хлопнула дверь черного хода и кто-то вышел в сад.
А хоть бы и вышел. Тряхнул головой, отгоняя ненужное… и в глазах потемнело. Пол поплыл, стены пошатнулись, но за одну из них успел ухватиться. Удержался на ногах. Отдышался. Утер со лба пот, нацепил на лицо гримасу безразличия и переступил порог лаборатории.
«Вы только поглядите сюда! – Дориан разглядывал с удивлением и восторгом содержимое высокого деревянного ящика, установленного на подставке в дальнем углу помещения. – Шутка преглупая, но какова работа! Сходство поразительное! Я сам на миг поверил…»
Он говорил без умолку, и голова раскалывалась от его трескотни. Перед глазами все расплывалось. Мельтешили цветные пятна. Одно из них, блекло-желтое, разрасталось за спиной мага, а тот все говорил, увлеченно размахивая руками…
Вспышка.
Мэтр Фредерик велел сидеть и молчать. Эби так и делала. Обхватила себя за плечи, губу прикусила и молчала. Слушала голос из прошлого, который ни за что не перепутала бы с обычным голосом Джека.
Странно. Страшно.
Но глаза закрывала и представляла вместо неподвижного искусственного лица другое, худое, бескровное, с острыми скулами и серым налетом колючей щетины. Видела усмешку на тонких губах. Глаза медовые.
Словно и ее отбросило назад во времени и вернуло в тот день… или еще раньше, когда в глаза те смотрела без грусти, а на усмешку только сердилась…
– Что потом, Эйден? Что было потом?
Требовательный тон мага заставил вынырнуть из болезненно-сладких воспоминаний. Эбигейл вдруг поняла, что уже минуту, если не больше, слышит одного мэтра Фредерика, а Джек – вернее, тот, кто говорил через него, – теперь молчит.
– Что случилось, Эйден?
Тишина в ответ.
Не молчание – тишина.
Эби невольно схватилась за грудь, в которой билось тревожно сердце. Глаза стали мокрыми.
– Неужели вы не понимаете? – нарушая запрет, спросила она шепотом.
Джек, а с ним и тот, с кем он был связан общей памятью, дернулся в кресле. Из приоткрытого рта вырвался глухой хрип.
– Не понимаете? – выкрикнула девушка с отчаянием. – Он же умирает! Умирает… снова…
Она вскочила с места.
Мэтр Фредерик упреждающе поднял руку, но этот жест остался без внимания.
Эби знала, что было потом. Она была там.
И сейчас должна быть.
Маг не пытался ее остановить. Или пытался, но она не заметила?
В секунду оказалась рядом с неподвижным механическим телом. Обхватила ладонями неживое лицо, заглянула в стеклянные глаза.
– Дже… Эйден!
Зажмурилась и опять увидела: копоть на щеках, дрожащие ресницы, кровь тонкой струйкой по подбородку…
– Эйден!
Рука в кожаной перчатке сжала ее ладонь. Не как тогда: тогда – едва-едва, сейчас – со всей силой стальных пальцев. Слезы, до этого момента с трудом сдерживаемые, покатились из глаз.
– Второй, помнишь? – послышалось сквозь дым и треск горящей лаборатории. – Сей…
– Сейчас.
Не открывая глаз, она подалась вперед и нашла губами неподвижные холодные губы.
И разрыдалась беззвучно.
