поняла бы, как он раскаивается в том, что стал причиной ее страданий.
Но увидеть Адалинду ему позволили лишь единожды. Ее протащили по коридору мимо окошка в двери лаборатории, ставшей для него тюремной камерой, а через минуту из комнаты, куда ее затолкали, послышались полные боли и ужаса крики.
Затем на столе в лаборатории появилось блюдо под стеклянным колпаком.
До того момента оставалась еще слабая иррациональная надежда. Но после…
Чуда не произойдет. Никто не станет искать их. Дориан Лленас мертв. Адалинда Келлар исчезла после смерти мужа, по мнению салджвортских сплетников – сбежала с любовником, не дожидаясь похорон. Ему приносили газеты – и ту, где писали о взрыве в его доме, и ту, с заметкой о смерти Фореста Келлара и грязными выпадами в адрес его вдовы.
– Вы же не верите всерьез, будто он умер от сердечного приступа? – спросили его с издевкой, давая понять, что в их силах придумать любую смерть тому, кто станет у них на пути.
Эйдена убили на месте, не задумываясь.
Дориан помнил, что тому недолго оставалось, но это не оправдывало в его глазах подобной жестокости. А ведь Алистер был знаком с Меритом и, казалось, симпатизировал ему…
Но он и самого Лленаса называл другом, и что вышло из этой дружбы?
Нет, доказательств против Ранбаунга более чем достаточно.
А сам он так и не появился.
Очевидно, боялся, что Дориан узнает его: иллюзорная маска не скрыла бы расплывшейся фигуры и торчащих во все стороны рыжих косм.
К плененному изобретателю приходили другие. Чаще всех двое мужчин: один, судя по походке и жестам, уже в годах, второй, тот, что присутствовал при сегодняшнем опыте, – молодой и энергичный. Оба неплохо разбирались в тонкостях целительства и некромантии.
Была еще женщина. Та, создавалось такое впечатление, являлась лишь позлорадствовать. Лленаса она с противной фамильярностью называла «милый мой» и на «ты», а Адалинду награждала язвительными эпитетами. Уже в первую минуту такого разговора ее хотелось ударить. Прежде мэтр Дориан и помыслить не мог о таком – ударить женщину. Но то прежде. Теперь же многое изменилось. И если он хотел выбраться из всего этого живым и вытащить Адалинду, самому ему тоже нужно было измениться.
Например, пересмотреть свое отношение к предумышленному убийству.
«Я обо всем позабочусь», – мысленно пообещал он своей женщине, сосредотачиваясь на излучателе.
Конечно, за ним наблюдали. Но кто догадается, что несколько узлов в созданной им машине совершенно лишние? Лишние для механизма замещения сознания. Но не для Дориана Лленаса – ему нужна каждая деталь. Стальные зажимы, кристаллы-отражатели, кремневый запал.
И серебро, за десятилетия растворившееся в его крови…
Джек дернулся, потерял равновесие и стал заваливаться набок. Удержался от падения в последний момент, упершись ладонью в стену, а маг, казалось, даже не заметил этого. Мэтр Фредерик был сосредоточен не на механическом теле – его занимало то, что Джек привык уже называть душой. Спутанный комок нитей, искрящих от перетекающей по ним энергии. Если расправить этот комок, увидишь тончайшей работы кружево. Но пока сложный рисунок лишь угадывался в общей мешанине, да и не интересовал он перебирающего тонкими пальцами воздух блондина: он искал всего одну ниточку, ту, что связывала создателя с его творением. И, судя по тому, что почувствовал Джек, увидел и услышал, маг ее нашел.
– Что-то не так? – Фредерик сморгнул выступившие от напряжения слезы и посмотрел на механического человека.
Все-таки заметил, понял Джек.
Он все замечает, нужно быть осторожнее.
– Пытался принять удобную для длительного стояния позу и не рассчитал смещение центра тяжести, – ровно, как и подобает искусственному созданию, отчитался Джек.
Где-то далеко рассмеялся другой, снова назвал его лжецом.
– Ты можешь присесть, если устал, – разрешил маг.
– Я не испытываю усталости, – тем же неживым голосом ответил механический человек.
«Переигрываешь, – покачал головой другой. – Не забывай, Фредерик – эмпат. Он чувствует эмоции, даже твои».
Ну и пусть чувствует. Он никогда не имел дела с искусственным разумом, откуда ему знать, как толковать эти чувства?
Джек сам не знал.
