Только зажмуриться Дориан снова забыл, и вспышка болью ударила по глазам. Но не ослепила: он видел, как яркий луч прожег в груди охранника дыру, прошел насквозь и, врезавшись в стену позади него, отщербнул кусок камня, а человек все еще стоял. Секунду, две. На третью завалился ничком, впечатался в пол лицом, но боли уже не чувствовал.
Оказалось, убивать легко.
– Мэтр Дориан. – Эби дернула за рукав. – Нужно уходить!
– Да, – кивнул он рассеянно, не отводя слезящихся глаз от тела на полу. – Конечно.
Пристегнул пушку к руке, сжал в кулаке реле включателя.
– Мэтр Дориан!
– Идем, да… Нет, – тряхнул головой, вспомнив. – Адалинда. Она здесь, ты же слышала. Мы должны найти ее.
Над головами что-то громыхнуло, пол вздрогнул, а с потолка посыпалась штукатурка. Послышался топот в верхних комнатах и приглушенные перекрытиями неразборчивые голоса.
Что-то творилось в доме. Видимо, поэтому и охранник в подвале остался всего один – тот, что лежал неподвижно на каменных плитах в расплывающейся под ним темной луже. Воздух вокруг него наполнился тошнотворным запахом крови и жженного мяса.
Эбигейл ни вид, ни запах убитого не испугали. Она быстро присела рядом и, рывком перевернув тело на бок, отобрала у покойника револьвер.
Дориан поежился, увидев оружие в руках бывшей служанки.
– Ты… умеешь этим пользоваться?
Девушка неуверенно пожала плечами.
Нужно было забрать у нее очки на случай, если опять придется пользоваться излучателем, но Лленас не стал этого делать. Может, и не придется.
И глаз ее видеть не хотел.
Прислушиваясь к гвалту наверху и шуму, еще доносившемуся из лаборатории, кинулся к одной из обитых металлом дверей и отодвинул засов. В нос ударила вонь – запах мочи и застарелого пота, взгляд различил в темноте груду тряпья в углу. Должно быть, в прежние дни тут держали тех бродяг, что приводили к нему для опытов, но сейчас камера пустовала.
В соседней находился какой-то мужчина. Ринулся с нечленораздельным мычанием к распахнувшейся двери, и если бы не вскинул руку в знакомом угрожающем жесте, Дориан его, скорее всего, выпустил бы. А так – захлопнул поспешно дверь и бросился к следующей.
Эту открывал уже осторожнее, медленно, выставив вперед руку с излучателем, но, увидев привязанную к стулу женщину, забыл обо всем. И едва не поплатился за это: сбежавший по лестнице человек влетел в подвальный коридор с оружием наготове и, заметив освободившегося изобретателя, окликать не стал – сразу выстрелил. Пуля просвистела у уха, и у Дориана не осталось иного выхода кроме как выстрелить в ответ. Пущенный им луч прочертил ломаную кривую, разбил светильник, выжег на стене неопознаваемый символ и наискось чиркнул охранника по плечу и по шее. Срезал кусок плоти и выбил фонтан крови из распоротой артерии.
Эби вскрикнула и, зажав рот ладонью, попятилась в открытую камеру.
Аккумуляторы излучателя загудели. Не подключенные к стационарному источнику питания, они быстро расходовали энергию. Запаса осталось максимум на два выстрела, но если экономить и бить короткими прицельными разрядами…
Дориан скрипнул зубами. На миг зажмурился, позволяя слезам залечить вновь обожженные вспышкой глаза, опять подумал, что нужно забрать у Эбигейл очки, и опять даже не заикнулся об этом.
Быстро прошел в камеру, поднял упавшую на грудь голову связанной женщины, ощупал лицо, шею, на которой едва уловимо пульсировала жилка. Потянулся к веревкам, стянувшим за спинкой стула ее запястья, и невольно отдернул руку, наткнувшись на покрытый шершавым струпом срез там, где должны быть пальцы – указательный и средний: Элла-Нора не обманула. Скудные остатки магии, что он кропотливо копил в себе последние дни, ушли на то, чтобы распутать тугие узлы.
– Она жива, – сказал Дориан Эби, хоть та ни о чем не спрашивала. – Просто без сознания. Выберемся и…
Он сам не знал, что потом, не знал даже, получится ли у них вообще уйти из этого дома, но оставаться в подвале и ждать неведомо чего нельзя.
Взяв Адалинду на руки, Лленас шагнул к двери и тут же отпрянул. В просвете образовался женский силуэт, и знакомый голос, привычно источая яд, поинтересовался:
– Хотел сбежать, не попрощавшись, милый?
В доме шла такая свистопляска, стены тряслись, стекла в окнах дребезжали, что Скопа не услышал
