выход.
– Похоже, наш провожатый не местного полёта птица, – заметил Эйри.
– Не уверен, что местные птицы… летают, – согласился я. Мы обменялись понимающими взглядами. – С другой стороны, кто ниже летает, у того кабаны на вертеле толще! Откушаем?
Эйри осклабился и вдруг хлопнул каменной своей ладонью меня по плечу. Едва зажившая корочка лопнула, промочив рубаху свежей сукровицей, я еле сдержался, чтобы не зашипеть. На языке ругательство, но рыцарь уже на полпути в зал.
В длинном помещении столь же длинный стол. В правом торце на возвышении приставлен ещё один, короткий, оттуда барону хорошо глядеть на пирующих. Левая стена с трудом вмещает гигантский камин, в глубине поймали бога огня и кормят стволами деревьев. От углей такой жар, что ближайшим рыцарям подали полотенца утирать пот. А рыцарей в зале полсотни!
Над всей этой яростью к стене прибит гигантский череп дракона, в жуткой пасти берцовая кость человека.
– Идём ближе к рыцарям, подальше от барона! – раскомандовался Эйри. – Жара не беда, как говаривал сержант в моём отряде: я видел полно замёрзших, но ни одного упревшего! А мне после той речушки до сих пор кости ломит!
– Это вам, сэр Эйри, от велета привет, – буркнул я, но тащусь следом.
Глядя на рыцарей, не сказать, давно ли пир, но судя по столам – идёт вечно. Снуют слуги, сгибаясь под весом блюд с зажаренными целиком кабанчиками, обратно горбятся с тазами, полными костей. Мы сели с самого торца, край широк и вмещает обоих. По правую руку необъятный рыцарь, добродушное лицо устроилось поверх трёх сдобных подбородков, что вместо шеи. Слева рыцарь тощий, но прожорлив как саранча, груда костей перед ним так чисто обглодана, что собаки смотрят из-под столешницы с укоризной.
– Ар-ргх! Сэр! – обратился трёхобхватный к Эйри, сразу распознав брата-рыцаря. – Оруженосцам накрывают на кухне!
Кивнул на меня, на лице благостное выражение, застыло как сало на сковороде. Эйри не растерялся.
– Сэр, поверьте, он вполне достоин рыцарских шпор. К тому же мы – гости!
– Все мы здесь гости барона! Едва ли отступление от правил ему понравится, ну да ладно, до барона далеко – целый стол! – заметил тощий обжора. – Я – сэр Уменге, а этот проглот напротив – сэр Нимерсат!
– Сэр Эйри, – представился мой спутник.
– Дружище, – обратился Нимерсат к напарнику, – мне вас не обогнать никогда, хоть потолстей вдвое!
– Это верно, – довольно ответил тощий Уменге, пальцы безостановочно хватают новые кусы мяса, челюсти работают как жернова. Я скосил с недоверием глаза, под столом пусто, пища действительно исчезает внутри рыцаря. – Да вы ешьте, а то скоро смена блюд!
Я с наслаждением впился, поросятина хорошо прожарена, мясо нежное и истекает розовым соком, аромат чеснока сводит с ума. Эйри не отстаёт. Едва начали, обжоры потеряли к нам интерес. Оно и к лучшему, а то чуть не наговорил резкостей, что чревато, учитывая не рыцарский статус. Хотя справиться с этими обжорами и ребёнку по силам.
Быстро насытившись, присмотрелся к другим за столом. Не все набивают живот, ближе к барону едят мало, больше пьют да ведут беседы. По левую руку барона супруга, немолодая женщина, лицо с остатками былой красоты. Стройная, несмотря на трёх дочерей, что сидят дальше по столу, затянута в глухое чопорное платье. По правую руку барона ближние рыцари. Один вдруг поднялся, в руке кубок.
– Рыцари! Верные вассалы нашего сеньора и гости, коих тьма! – прокричал ближник, немного пошатываясь. – Подымем кубки за нашего доброго сэра Скума, что приютил в этом прекрасном замке, среди лесов, где не смолкает визг поросят! Среди лугов, что родят молоко при помощи коров!
Раздались смешки, брови барона поползли к переносице. Рыцарь не заметил, пытается совладать с языком, но тот заключил прямой пакт с вином.
– Подымем и выпьем, но не-е…! И-за, и-забилие на столе, – начал заикаться рыцарь. – Что яства – тлен! Выпьем за ура! Выпьем за нашу великую цель, что всё дальше!
Выражение лёгкого гнева на лице барона меняется нешуточной яростью. Сосед потянул выпивоху за рукав, тот не глядя дёрнул локтем.
– Выпьем за битву с подлой Шестёркой! Мы ждали пять, нет, десять лет, подождём и второй десяток! Так выпьем же!
И осушил кубок. В зале тишина, даже огонь боится трещать. Барон медленно поднялся, глаза налиты кровью. Рот открылся выпалить гневное, но подскочил белобрысый оруженосец из дозорных. Привстал на цыпочки, отважно зашептал на ухо. Барон рявкнул неразборчиво, белобрысый затараторил пуще.
– Благородные сэры! – прокричал барон успокоившись. – Верные рыцари! Разве выпивоху слушать вам, доблестным? Не вы ли
