— Рыжий!
А вот теперь лежу в палате, что примечательно — в той самой, под номером тридцать пять, которая, как оказалось, закреплена за родом Дао-дво. Вот знакомый стенной шкаф с множеством полочек, забитых колбами и бинтами, кресло для посетителей, кровать с мягким матрасом, кадка засохших цветов и окно, голое — без штор и занавесей. А нет… занавесь была, просто ее со стены кука сорвала и использует в качестве платочка. Лежит на моей груди, слезы утирает и шепчет в перерывах между всхлипами:
— Кошмар! Какой кошмар… и на денек оставить нельзь-зя.
— Если не друг друга, так сами поубиваетесь…
— Одна упрь-ряма, как ослица, второй упертый, как баран. — И, хмыкнув, горько прошептала: — А он и есть баран, ему положено.
Задумалась на мгновение, а потом как взвоет:
— И что делать, не знаю-ю!
— Сим-си-и-импатяшка?
— Очнулась?! — Нежить, позабыв о слезах, радостно захлопала ушами, а затем обниматься полезла. Ухватила лапками за шею и как сожмет.
— Ослабь хватку… ты меня сейчас убьешь!
— Божечки мои! — всхлипнула она и перестала сжимать лапки. — Й-я так бой-ялась, так бой-ялась…
— За меня? — спросила с улыбкой, погладив ее перебинтованной рукой. Что примечательно, бинта на мне от кисти до локтя было слишком много, словно бы лечил меня отнюдь не целитель, а бестолковый воитель. Раздеть, не раздел, отмыть не пытался, зато мазью от ожогов явно облил, от меня не просто пахнет, а разит, хоть нос закрывай.
И кто ж такой щедрый и неэкономный? Неужели первый курс уже практикует?
За этими мыслями я пропустила ответ куки, расслышав лишь:
— …за хозь-зяина! Как он без тебь-бя?
— Странный вопрос. Ему без меня будет очень хорошо, мне без него вообще отлично.
— А й-я, как же й-я?! — возопила нежить, схватив меня за грудки и основательно встряхнув.
И ничего успокаивающего ответить ей я не успела, как вдруг дверь открылась, и в комнату вошел стремительный и решительный Тэннон Дао-уно. Я удивленно вскинула брови, кука исчезла, а он скривил губы в хищной ухмылке. По правде сказать, я была готова увидеть генерала Сули, Кудряшку, нашего декана или духа, молодого грифона Тиши и даже кровопийцу Авура, если бы того в академию пропустили. И даже в самом крайнем случае я могла предположить, что ко мне явится несчастный Бруг с просьбой повторно спасти. Но никак не принца!
Светловолосый, черноглазый и самоуверенный искуситель с букетом золотистых роз в руках явно ошибся дверью. Ведь с таким видом, как у него, ходят только на свидания: светлый костюм, прическа волосок к волоску, изрядно надушен духами и напомажен. Не бывает у нормальных мужских губ такого блеска. Но обозрев комнату и остановив свой пронзительный взгляд на мне, он улыбнулся шире, а затем плавно шагнул внутрь. Дверь за ним закрылась с тихим щелчком, затем почему-то захлопнулось мое окно, и медленно задвинулся люк вентиляции.
Интересное начало и немного нервирующее.
— Ваше Высочество?
— Да, я. — И, главное, произнес так, словно бы его тут ждали и встретили под песнь фанфар. — А вы… Намина Сумеречная, если не ошибаюсь.
— Не ошибаетесь. А вы ко мне или…? — хотела сказать: «или к Геру?», но он меня опередил.
— Пришел навестить больную, пока она одна.
И вот после этих его слов я потянула на себя занавесь, оставленную кукой. Пусть она не преграда для метаморфа, но хоть намек на препятствие. И в том, что придется ее использовать, сомнений нет. Потому что, если мне в эти мгновения стало совершенно неуютно, то высокородный многоликий окончательно расслабился. То бишь, расслабил ворот строгой рубашки, скинул с себя пиджак, бросил на тумбочку принесенные розы и, поведя плечами, неожиданно оказался шумно выдыхающим у самого моего лица:
— Поиграем?
Чего?
Потрясенная его напором, я промолчала. И где, спрашивается, треск в моем браслете и голос рыжего, требующего ответить, куда я вляпалась на этот раз? Где кука? Где Нваг-нваг Севой? Да хоть кто-нибудь!?
