возмущался, кто-то спрашивал, что за напасть их постигла.
Марина так удивилась, что даже ответила не сразу. Так привыкла, что ей не перечат, а тут!
– Тихо! Займитесь делом и оставьте капитану решать проблемы. А если кто-то мне не доверяет – может брать ялик и грести на Кубу. До берега всего две мили. Еще вопросы есть?
Вопросов, кажется, не было. Желающих уйти – тоже, хотя Марина никого не осудила бы даже в мыслях.
Думать, что сейчас творится на «Ульфдалире», ей не хотелось совершенно, хотя все равно пришлось – когда на борт поднялся Торвальд, бледный, как пена на волнах.
Разумеется, «Ульфдалиру» пришлось опять зарифить половину парусов, чтобы не отрываться от собственного капитана.
Несмотря на бледность, норвежец рвался в драку, разве что не тянул пока топор из-за пояса.
– Боя не будет, – повторила Марина, уже только для него.
Торвальд оглянулся на преследующий их огненный призрак, поиграл желваками.
– А что будет, Морган? Мы плетемся, как брюхатые черепахи!
Марина пожала плечами, тоже глянула на «Ласточку» – все еще далеко, кабельтовых в семи, – потом вверх, на собственные паруса, и вниз, на собравшихся на палубе матросов.
– Для начала узнаем, чего хочет дон Альварес.
Торвальд резко и хрипло рассмеялся, хлопнул себя по бедру:
– Да ты шутник, Морган! Чего может хотеть испанец, кроме как пустить нас ко дну? Почему ты не отдашь приказ поднять паруса, если не собираешься драться? Мы уйдем – мы быстрее.
– Ты ошибаешься, Торвальд. Мы не удираем, потому что это бесполезно. Хочешь проверить?
Норвежец кивнул. О да, он очень хотел проверить. Марина – тоже. Плестись, когда тебя догоняет огненная смерть, хуже самой смерти. Она никогда не была трусливой и не умирала по тысяче раз, но она никогда и не встречалась с таким… с таким же, как она сама. Впервые – с равным противником.
Ну что ж, раз уж сегодня день сумасшедшего риска, пойдем до конца. Если Тоньо не собирается брать долг за оскорбление кровью, он не потопит «Розу Кардиффа» за то, что она сейчас сделает. А если собирается – то уже безразлично, как и когда это произойдет. Шанс избавиться от пороха они уже упустили, их слишком хорошо видно с «Ласточки».
– Нед, вели поднять все паруса.
Целых несколько минут, пока суетились матросы, расправлялись паруса и «Роза Кардиффа» набирала ход, ничего не происходило. А потом…
Потом паруса загорелись.
Разом.
Вспыхнули, словно соломенная крыша старого дома в Тафе, словно поднесенное к свече любовное письмо.
«Роза Кардиффа» закричала: сотней матросских голосов, полных ужаса перед адовым пламенем над головой. Отважный норвежец и тот упал на одно колено, прикрывая голову руками. Марина сама чуть было не прыгнула за борт, но…
Но она знала: если бы Тоньо хотел утопить «Розу Кардиффа», он бы поджег не паруса. И этот огонь… где он, этот огонь? Ни треска, ни жара, только ослепительный свет.
Она отняла дудку у Неда, который мелко крестился, подняв голову к пылающему небу, и дунула. И еще раз. «Свистать всех наверх!» – разнеслось над мечущимися в панике матросами.
– Убрать паруса, вы, трусливые медузы! Нет никакого пожара, это морок!
Кто-то из команды пришел в себя, увидел спокойного капитана – и бросился выполнять приказ. Кто-то по-прежнему выл от страха и пытался тушить наваждение ведрами с водой. А несколько человек уже барахтались за бортом.
– За дело, дьявол вас разрази! Трусы! Я сам вам головы поотрываю! – поддержал ее Нед, скатился с мостика на палубу и стал раздавать пинки направо и налево: это отлично помогало матросам вернуться из ада на грешную землю.
А Марина поймала себя на том, что восхищается. Вот он, достойный соперник. В его руках страх – такое же грозное оружие, как и в ее. Если б еще не ошибиться…
Но кто не рискует, тот…
«Не идет на корм крабам, – яростно прошипел сэр Генри Морган. – Ты дура. Ты упустила шанс разделаться с колдуном. Теперь расплачиваться будет вся команда и мой побратим. Дура!»
«Молчать!» – рявкнула на него Марина, как на взбунтовавшегося вдруг матроса.
Поймала взгляд Торвальда, махнула рукой Неду:
