захлестнуло. До «Розы Кардиффа» волна тоже докатилась, но подняла бриг ласково и бережно, как на родительских ладонях.
Однако жаба Валентин не собирался сдаваться, даром что половину его пушек снесло или вовсе разорвало к чертям. Что ж, его судьбы это не изменит.
– Нед, котел грога на квартердек, всем по кружке! – велел Морган, наблюдая в подзорную трубу суету на корвете. – Сделаем сэру Валентину приятный сюрприз.
– Слушаюсь, мой капитан!
К абордажникам Морган подошел, когда Нед их поил, и между рявканьем пушек гаркнул:
– Джентльмены!
Джентльмены дружно обернулись, довольные по самые уши нежданным угощением, азартно завопили славу капитану и угрозы английским крысам.
Морган ухмыльнулся и кивнул:
– Молодцы, джентльмены! У вас есть удача, отвага и ваши клинки! Все прочее – оставьте трусливым крысам! Раздевайтесь!
На несколько мгновений абордажники замешкались, то ли не совсем понимая смысла команды, то ли некстати вспомнив, что капитан у них – девушка, хоть и дитя моря.
– Скидывайте тряпки, отродья кривой каракатицы! Не слышали, что капитан велел? – поддержал капитана Нед, первым сбрасывая кожаный жилет.
Остальные тут же с радостным гоготом принялись срывать с себя одежду. До них, похоже, тоже дошло, как обалдеют благовоспитанные англичане, когда на их палубу посыплются голые пираты. Наверняка примут их за морских чертей.
Несколько секунд Морган с гордостью смотрел на своих головорезов, сейчас так напоминающих селки, разве что селки не потрясают ножами и не орут всякие непристойности в адрес противника.
Ха. Грог сделал свое дело, головорезы напрочь забыли и про странности капитана, и про то, что их самих могут сейчас убить.
Морган и сам забыл. Кровь кипела, взгляд выискивал на мостике корвета английского ублюдка.
Ага! Вот он, проклятая жаба!.. А леди рядом нет. Прячется в каюте. И это правильно. Леди должна быть жива, когда встретится со своей судьбой.
– Нед, пошел! – было последним осмысленным приказом Генри Моргана.
Дальше был вопль «на абордаж, сукины дети!», пороховой дым, грохот, крики, кровь на клинке и под ногами и снова крики – на судне и за бортом…
Он сам не понял, когда все кончилось и почему вдруг стало тихо.
Слишком тихо.
А перед ним на коленях стоял англичанин. Бывший герцог Торвайн.
Нет, все же перед ней, Мариной. Морвенной Лавинией Торвайн, законной герцогиней. Она победила узурпатора и теперь может вернуться домой.
Наконец-то.
Марина с болезненным любопытством всматривалась в блеклое лицо англичанина. И правда – жаба. Глаза тусклые, слезятся, рот подергивается, как у припадочного. Волосы липнут к вискам. Жалкое зрелище!
– Да будет благословенно море, подарившее мне счастье встречи с вами, сэр Валентин, – сказала Марина наконец. И улыбнулась. Сэру ее улыбка почему-то не понравилась: он еще больше вытаращил глаза, забулькал, задергал кадыком, словно подавился. Не ожидал встретить юную леди не монастырской послушницей, не покорной супругой какого-нибудь благородного слюнтяя, а пиратским капитаном? Ах да, жаба все еще не узнала падчерицу, какая досада. – Неужели же вы не рады видеть меня, ваше сиятельство?
Сиятельство прошипело что-то похожее на «дьявол» и обвело Марину взглядом, в котором ненависть мешалась с неверием. Что ж, пусть смотрит и наслаждается.
– Не будем преувеличивать, мой недогадливый сэр, вовсе не дьявол. Впрочем, вскоре вы с ним встретитесь, – улыбнулась Марина со всей возможной сердечностью.
И, не оборачиваясь, бросила через плечо:
– Соберите всех. Команду, пленников, леди – всех, кроме детей.
Пока ее люди бегали за пленниками и собирали выживших из команды корвета, Марина рассматривала сэра Валентина. Сэр же не отводил взгляда от ее пальцев, поглаживающих рукоять кинжала. И с каждым мигом словно выцветал: от и без того бледного, с
