пиратского капитана. Впрочем, капитана особенно. Наоборот, на Марину они таращились как на первый в жизни рождественский пудинг. Или на единорога из сказки.
А Марина смотрела на них.
Такие маленькие. Совершенно обыкновенные, без капли древнего волшебства в крови.
Совсем-совсем беззащитные.
Их отец был мерзавцем. Их мать – бессердечная кукла. Старшие брат с сестрой… если верить покойному отцу Клоду и взглядам торвайнцев – нелюди, чудовища. Что же будет с этими малышами среди людей? Не лучше ли прямо сейчас отдать их морю, как когда-то отдали морю Генри? Они прожили бы долгую жизнь, были бы счастливы и свободны…
Нет. Нельзя лишать их выбора.
И нельзя лишать их памяти, как когда-то поступил отец с ней самой. Из лучших побуждений, он всего лишь хотел, чтобы ей было легче жить среди людей и считать себя саму человеком. Но ничего хорошего из этого не вышло.
Марина сглотнула вязкую слюну и под испуганно-любопытными взглядами торвайнцев поманила Неда к борту. Взяла на руки девочку. Подняла повыше.
– Ты будешь жить среди людей, маленькая моя сестренка. Я не могу подарить тебе ни долгой жизни, ни счастья, ни верности подданных, – шепнула Марина так, чтобы ее слышала только девочка. – Но кое-что я все же могу сделать для тебя и для твоего брата. Смотри!
Селки не услышали, им не были нужны слова. Они просто знали, что Марина их зовет. И вынырнули на поверхность – усатые морды, лоснящиеся тела. Задрали головы и уставились на девочку.
– Это моя сестра, – сказала Марина тихо, зная, что ее услышат. Даже если она промолчит. – Запомните ее. Она не одна из нас, но я прошу море о милости для нее. И для ее брата.
Селки закричали. Громко, радостно, словно приветствовали малышей, – а те засмеялись и потянули ручонки вперед. Наверное, тоже хотели играть.
Марина помедлила еще минуту, позволяя сестре и брату наглядеться на волшебных морских жителей, потом повернула сестру лицом к себе.
– Какое бы имя ни дали тебе при рождении, отныне ты – Мерерид, Морская Дева. Да пребудет с тобой навеки благословение моря и память обо мне и дивном народе. Да будет так!
Сняв с себя цепочку с подвеской-раковиной, повесила ее на шею сестре. Поцеловала малышку в лоб, поставила на палубу, рядом с собой. Малышка тут же уцепилась одной ручкой за ее штанину, а второй потянула подвеску в рот. Наверное, приняла за леденец. А Марина забрала у Неда мальчика.
– Какое бы имя ни дали тебе при рождении, отныне и навеки ты – Мередидд, Морской лорд. Да пребудет с тобой благословение моря и память обо мне и чуде.
Поцеловав его и подарив красивый турецкий кинжал в ножнах, Марина повернулась к леди Элейн.
Ярость в ней словно умерла. Даже при виде смертельно бледной леди, шепчущей молитвы, глядящей на малышей, словно на чужих, она ничего не почувствовала. Совсем ничего.
– Возьмите детей, – сказала она. – И продолжайте путь спокойно, куда бы вы ни направлялись. Я забираю с собой тех, кого сэр Валентин приказал бросить в темницу.
Обвела взглядом своих людей:
– Мы уходим. Забирайте пленных.
– Госпожа Морвенна!
Голос показался Марине знакомым. Кто бы это?.. Ах, да, белокурый мальчик, похожий на Элюнед. «И что же тебе нужно, малыш?»
Мальчишка – растрепанный, щеки горячечно полыхают, глаза горят – шагнул вперед. Опустился перед ней на одно колено.
– Госпожа, примите мою жизнь и мою верность! Если Торвайн отвернулся от древнего народа, тем хуже для Торвайна, но я помню, кому присягал мой отец, а до него – дед. Позвольте мне пойти с вами, куда бы ни вела ваша дорога!
Марина вздрогнула. Не моргнула, споря с отцом Клодом, выдержала, когда от нее отреклась леди Элейн, но этот парнишка… он действительно стыдился. И действительно верил в нее.
– Как тебя зовут? – спросила Марина резко, чтобы не показать волнения.
– Придери, госпожа!
Она медленно кивнула:
