4
— …я правильно понял, что гоганские дома охраняют
Ясный и равнодушный голос пробился сквозь страх вновь увидеть синие пустые глаза, но уже на женском лице.
— За внешней стеной ходят сторожа, — пролепетала Мэллит, — а во дворах рычат псы.
— И никто из ваших мужчин так и не…
Вопросы победителя дриксов были легки, а вот каждый следующий шаг давался девушке с трудом. Впереди осенняя вода скрывала золото и колыхала листья, омывая два видевших смерть камня. Никто ни о чем не догадался, но валуны знали, как судорожно дернулось тело первородной, как намокшие пряди смешались с зелеными лентами водорослей… Когда гоганни уходила, озеро вновь было спокойным, только оно запомнило всё.
— …постельное и столовое белье у вас не подрубают, но неужели подшивать подолы тоже запрещено?
— Так велит Кубьерта. Игла касается ткани, лишь соединяя…
Если первородная вернулась, то за кем? Смерть злобной принесла облегчение всему замку, лишь нареченный Эдуардом пил и плакал.
— Господин Проэмперадор Савиньяк… я хочу… просить вас об услуге. Мне нужно загадать желание и отдать судьбе драгоценное… Позвольте мне пойти вперед!
— Никоим образом, сударыня. Либо мы увидим сердце озера втроем, либо я воспользуюсь властью Проэмперадора и отошлю вас с полковником Приддом прочь.
— Баронесса опасается, что ненависть графини Борн к нашей семье может быть сильнее смерти. — Первородный Валентин думал о том же! — К счастью, покойная упустила время. Ее тело никуда не исчезло, как и тело графа Гирке. Тем не менее нашу прогулку лучше прервать.
— Зачем? — Проэмперадор поднес ко рту сложенные руки. — Ариго, это вы?!
— Да-а-а-а! — немедля откликнулись на крик тростники. — Со мно-о-ой гра-а-фи-и-иня!..
— Мы идем к пруду! Следуйте туда же!.. Сударыня, вы все еще хотите нас покинуть?
— Нет!
Как она глупа! Солнце — помеха не всякому злу, но мертвые его не любят, они хватаются за луну, и та зеленеет.
— Что еще хочет знать перво… Проэмперадор?
— Слишком многое даже для Кубьерты. Любопытно, куда эти двое дели барона?
— Господин Райнштайнер хотел быть у… госпожи Юлианы. — Она опять не смогла произнести слово «мать». Как легко назваться мальчиком Эженом, и как невозможно стать чужой дочерью, даже любя всем сердцем. — Овдовевшая хотела обсудить завещание любимого.
Тропа в последний раз повернула, блеснула вода. Здесь Мэллит проходила, выбирая, где свершить задуманное, но не нашла нужных камней, а берег был слишком топким.
— Графиня Борн утонула тут? — Савиньяк желал знать место и этой смерти.
— Нет, — объяснил нареченный Валентином, — это произошло по ту сторону пруда. Вы хотите пройти туда?
— Не думаю, что кто-то увидит больше Райнштайнера, а он не увидел ничего.
Никто ничего не увидел, не подумал, не нашел, все винили камни и неосторожность покойной. Роскошная, узнав о смерти, сказала, что Создатель наконец сжалился над Ирэной, а в кухнях шутили, что «Она» исполнила сразу сорок желаний. Нареченная Эмилией громко мечтала о собственном доме, в который теперь они с мужем смогут уехать, а надзирающий над кухнями вспомнил: в подвале потек один бочонок и его нужно поскорее выпить. Озерный замок радовался, радовалась и Мэллит; она ничего не боялась и ни о чем не думала, пока не послышались голоса и полковник Придд не оттеснил с края тропы Проэмперадора. Тогда гоганни вспомнила синий взгляд и шепот «ты…», но страхи исчезли при виде генерала Ариго и первородной Ирэны. Мэллит прижала ладонь к груди и улыбнулась, словно проснувшись.
— Добрый день, сударыня. — Савиньяк поцеловал руку хозяйки замка. — Встреча в зачарованных травах, ведь тростники — это травы, наверняка что-то значит. Что?
— То, что я хотела вас найти. Валентин, я просила графа Ариго сообщить графу Савиньяку одну вещь, которую сама сказать не смогла.
— В таком случае, — предложил Проэмперадор, — мы с Ариго пройдемся вокруг озера.
— Не нужно. Брату тоже надо это узнать, как и Мелхен, которая имела несчастье встречаться с Габриэлой. Генерал, прошу вас.
5
